Тайна озера Иссык-Куль - [12]

Северов толкнул меня и указал на шкалу прибора, показывавшую температуру воды вокруг нас.

— Двадцать градусов по Цельсию! — воскликнул Северов.

— Не может быть! — возразил я, так как на такой глубине температура не превышает пяти-шести градусов тепла.

— Мы в потоках горячего источника! — прокричал профессор, увеличивая скорость движения батискафа.

— Так это же минеральный источник, тот самый, который мы ищем! — воскликнул я, лихорадочно следя за приборами.

— Температура повышается! — повторял Северов.

— Двадцать пять… двадцать семь градусов… тридцать!.. Нам навстречу льется сильный поток!

— Да это гигантский источник! — кричал я вне себя от восторга.

Мы быстро приближались к отвесным скалам… Затем что-то случилось: батискаф замедлил ход. Дно было каменистое, и по каменным выступам, освещенным прожектором, было видно, что мы стали продвигаться еле-еле. Затем батискаф совсем остановился.

— Что случилось? — спросил я растерянно.

— Ого, — воскликнул профессор восторженно. — Поток настолько силен, что наш неуклюжий батискаф не может преодолеть встречного течения.

Северов изменил углы вертикальных рулей, и нас стало сносить вправо. Впереди, в свете прожектора, стали вырисовываться скалы.

— Что это? — изумился я и прильнул к прозрачной стенке кабины… Сквозь сильно струившиеся встречные воды виднелась высеченная в скале скульптура метров десяти, изображающая бюст человека.

Когда батискаф приблизился к скале, оказалось, что рядом с первым высечены еще два огромных бюста.

В скале были выбиты головы людей, у них были широкие лица с толстыми надменными губами, у всех троих были хищные горбатые носы. На голове изображались подобия тюрбанов.

Сами по себе бюсты не представляли ничего необычного, но сильные струи воды искажали черты гигантских статуй, множество бликов от луча прожектора играло на широких лицах, и казалось, чудовищные головы, высунувшиеся из-под скал, зловеще гримасничают и усмехаются над нами.

Батискаф подошел вплотную к статуям и миновал крайнюю.

— Смотрите!.. — закричат Северов.

Среди скал, на дне, я увидел темную расселину. В то же мгновение батискаф подбросило метров на двадцать вверх и как щепку отнесло далеко от скал.

— Это выход гигантского источника! — быстро сказал Северов. — Приготовьте кинокамеру.

Я выполнил приказание.

Северов проделал с батискафом тот же маневр, что и в первый раз, и подвел его к скалам. Наш аппарат проскочил мимо гримасничающих зловещих каменных идолов, и я, увидев опять темную расселину, навел объектив. Миг — и наш батискаф опять взлетел и был унесен сильным потоком.

— Повторим съемку! — сказал профессор.

Он устало дышал, мне было почему-то очень жарко. Мы третий раз подошли к расселине.

Но тут я прислонился рукой к стенке кабины и отдернул руку: она была раскаленной.

— Что мы наделали!? — страшно вскричал профессор. Лицо его выражало страдание. Он указал на прибор.

— Температура шестьдесят градусов! — ужаснулся я. — На аппарате нет приспособления для охлаждения, и мы перегрели глубиноход… Поглотитель углекислоты от нагревания вышел из строя…

Действительно, в кабине было нестерпимо жарко. Стрелки прибора поглощения углекислого газа стояли на нуле.

— Немедленно наверх! — прокричал профессор и повернул рычаг всплывания. Стало невероятно жарко. Мы стали задыхаться. Пластмассовый шар нашей кабины, как и всякая пластмасса, нагревался медленно, но, нагревшись, он медленно должен был и остывать.

Теперь только до нас дошла шестидесятиградусная жара перегретого батискафа.

Казалось, мы поднимались на поверхность озера целую вечность. Но даже вид солнечных лучей не принес облегчения. Крышку люка мы сами не могли отвинтить, а скопившаяся углекислота не давала дышать. Профессору стало плохо. Лицо его стало багроветь. Он положил руку на сердце и тихо произнес:

— Сигнал…

И Северов упал на дно кабины в обмороке.

У меня в ушах стучали тысячи паровых молотков, в глазах стояло оранжевое пламя. Я нащупал радиоаппарат и стал повторять:

— На помощь!.. На помощь!..

Последней мыслью было: неужели буксир запоздает?

* * *

Очнулся я в полутемной каюте. Надо мной склонился Сангар Бакиров.

— Что с тобой? — тихо спросил журналист.

Я вскочил, несмотря на тяжесть в голове.

— Мы открыли… — сказал я. Но тут же замолчал, увидев Северова, который лежал на койке рядом, а Рубииин клал ему на голову мокрое полотенце.

— Северов будет жить! — сказал я.

Вот тут мне пригодились знания врача. Я молниеносно разыскал свою аптечку и инструменты. Ввел Северову средства, возбуждающие дыхание, дал кислород, проделал искусственное дыхание. Через несколько минут Северов застонал, а потом открыл глаза.

— Ш-ш-ш! — вытеснил я любопытных из каюты.

Северов привстал, и первые слова его были:

— Глубиноход необходимо усовершенствовать. Надо сконструировать аварийное охлаждение… А горячий источник великолепен!..

Так был открыт и исследован замечательный минеральный источник, о существовании которого смутно упоминали легенды.

Гигантский источник находился в пяти километрах от южного берега Иссык-Куля на глубине трехсот метров. Этот участок берега выглядит пустынным. Его не посещают ни рыбаки, ни туристы. Но этот берег может ожить в недалеком будущем. Наука и техника быстро движутся вперед и, наверняка, будут изысканы технические средства для постройки трубопровода, по которому горячая минеральная вода из глубины озера будет выведена на берег.