Тайна Овального кабинета - [13]

И вот настал тот страшный день, когда я приехала в клинику. Мне очень хотелось взять кого-нибудь с собой, но я делала все, чтобы сохранить тайну. Никто, кроме Джона, моего врача и заведующей клиникой, не знал о моем намерении прервать беременность.

Я понимала, что если хоть одна душа узнает о том, что я убила ребенка Джона Макоули, то мой возлюбленный потеряет всякие шансы стать губернатором. Инстинктивно я считала себя обязанной уберечь его от скандала.

Брэдли сделала паузу, которая длилась не менее минуты, а затем, тяжело вздохнув, продолжала воспоминания:

— В два часа пополудни в среду я поставила свою машину на стоянке у клиники и прошла в приемный покой. В стерильной, насквозь пропахшей лекарством комнате, все перевернулось в моем животе. Я еле сдержалась, чтобы не вытошнило. Здесь уже находилось несколько женщин. Ни одна из них не была предрасположена к разговору. У меня сложилось впечатление, что каждая из них так же, как и я, не хотели, чтобы присутствующие запомнили ее.

Процедура аборта оказалась болезненной и унизительной. Когда все кончилось, меня медсестра провела в соседнюю комнату и усадила на стул. Оставшись одна, я села поперек стула и, положив руки на спинку, горько заплакала. Я чувствовала себя не только одинокой, но и обманутой.

Неужели нельзя было, чтобы я родила ребенка и отдала его для усыновления? Почему Джон не предложил мне даже этого?

Вскоре я поехала домой и сразу же легла в постель. Вечером, около семи часов, зазвонил телефон.

— Кэт, это Джон. Как все прошло? Как ты себя чувствуешь?

Я долго молчала, затем ответила:

— Джон, убийство ребенка было страшным испытанием в моей жизни, и чувствую себя я отвратительно.

— Мне очень жаль, что так получилось. Сейчас я вылетаю в Вашингтон, возвращусь послезавтра и сразу же приеду к тебе. Я все сделаю, что ты хочешь…

— И что, после этого он исчез? — спросила Барбара.

— Нет, наши отношения продолжались. Рана, которую мне нанес Джон, никогда не затянется. Внешне я оправилась достаточно быстро, и, несмотря на случившееся, я не была настроена на разрыв наших отношений. В моей душе теплилась надежда на то, что Джон примет решение в мою пользу, хотя я понимала и другое. Джон не будет разводиться с Сарой, но я тогда просто не могла себя заставить встречаться с кем-нибудь другим. Боясь снова забеременеть и опять пережить ужас аборта, я перестала заниматься любовью без противозачаточных средств. Почти до весны наши отношения с Джоном продолжались как и прежде. Но однажды, когда Джон встал с постели, а я еще продолжала лежать, он вдруг приблизился ко мне, сел на постель и с сияющим лицом заявил: «У меня большая новость, и я хочу поделиться с тобой. Сара беременна. Я стану отцом! Ну, не прекрасно ли это, Кэт?»

Не знаю, получилось ли у меня хотя бы подобие улыбки. Внутри все застыло, закаменело. Джон даже не понимал, что своим счастливым видом и откровением он глубоко оскорбил меня. Я лежала и думала: «Ты — негодяй! Я была беременна, и это не значило для тебя ровным счетом ничего!»

Странно, его слова для меня были словно пощечиной, а я вдруг обвила его шею руками, притянула к себе его голову и поцеловала в губы: «Поздравляю! Я вижу, как ты счастлив».

Да, я была влюблена в него и готова была, чтобы разделить его любовь с Сарой. Я уже поняла, что Джон останется мужем Сары, обманывающим ее, а я его любовницей и соперницей Сары.

На следующее утро, когда я проходила мимо церкви, увидела на дорожке, ведущей к ней, зерна риса, оставшиеся после церемонии венчания, — чужого, а не моего венчания.

Кэт снова замолчала. Она долго смотрела в окно, где, кроме неба, ничего не было видно, а потом изменившимся голосом, ставшим хрипловатым и внутренним, закончила свой рассказ:

— В тот момент у церкви поднялся ветер и разметал зернышки риса. Я подумала, что и моя жизнь будет разметана в разные стороны холодным ветром.

«Ты должна понять, — сказала я себе. — Джон — это мечта, которой не суждено сбыться, зажми свои чувства в кулак, брось его и иди дальше!»

Вскоре я уехала из Литл-Рока, чтобы навсегда расстаться с Джоном Макоули, прервать связь с его миром и заняться своей собственной жизнью. Так я и сделала.

После длительной паузы Элизабет спросила:

— Любовь к нему прошла?

— Ее заменила злость и обида, ради чего я и здесь. Я уже не молода. Он исковеркал всю мою жизнь. Став Президентом, убеждает весь мир в своем целомудрии, а на самом деле врет, как когда-то врал мне.

— Он оскорбил всех женщин, — добавила Богарт, — поэтому мы, то есть наш фонд, будем помогать вам. — Она поднялась из кресла: — Я оставляю с вами Барбару для оформления всех формальностей.

Элизабет обратилась к Декарт:

— Как только приеду в офис, машину отправлю к гостинице. Она вам пригодиться для поездки к нотариусу.

И миссис Элизабет Богарт направилась к дверям.

Глава 7

Несмотря на то, что Президент объявил, что удар по Ираку предрешен, накал вокруг отношений Джона Макоули и Люси Бриттон не только не утихал, но и разрастался, как огонь в сухом лесу.

Президент вынужден был прервать подготовку к очень важному совещанию с высшими чинами государства, которое было назначено на четыре часа дня, и утром пригласить к себе на ранчо сенатора Дейла Беймса и адвоката Андриса Джонсона. Они предупредили, что ровно в десять будут у Макоули.