Тайна одного портрета - [39]

Но Адам так и не позвонил. Гэбриэл пролежала без сна почти всю ночь.

На следующее утро она поднялась с чудовищной головной болью и с чувством такой глубокой депрессии, что едва смогла выдавить из себя улыбку, когда Эдди пришел за ключами.

– Сегодня вам придется поработать без меня. Справитесь?

– Конечно, справимся. Ты ужасно выглядишь, Гэбриэл. Что с тобой?

– Дико болит голова.

– Выпей чаю и ложись обратно в постель!

Она последовала совету и ушла к себе в комнату с анальгетиками, чаем и сотовым телефоном, надеясь поймать Адама до того, как он поедет в Пеннингтон. Но в большом доме Фрэнсис Дайзарт сказала ей, что Адам остался на ночь в здании аукционов, как уже делал и раньше перед крупным мероприятием.

– Должно быть, он забыл вас предупредить, – озадаченно сказала Фрэнсис. – Позвоните ему в офис.

Но когда она дозвонилась, ей сказали, что мистер Адам просил передать, что свяжется с мисс Бретт позже.

Чувствуя, как мир рушится вокруг нее, Гэбриэл лежала на своей узкой кровати. Наконец она встала, наполнила ванну и, когда уже погрузилась в воду, услышала, как внизу зазвонил телефон. Гэбриэл выскочила из ванны, завернулась в полотенце и побежала вниз, но сообщение уже закончилось. В радостном ожидании она нажала кнопку, и ей стало дурно от разочарования, когда она услышала медленный голос Джереми:

– Я все-таки не смогу приехать, солнышко. Ужасно простудился. И это в июне. Я пошлю кого-нибудь вместо себя и буду держать связь по телефону. Мой человек сможет принять участие в торгах, если твой таинственный приз окажется стоящим.

Гэбриэл вернулась в свою остывшую ванну, потом сидела в постели, обложившись подушками и закутав голову полотенцем.

Когда в полдень Гэбриэл спустилась вниз, она увидела Уэйна, идущего через двор к дому, и ее осенило.

– Привет, – сказала она, открыв дверь.

– Как ты себя чувствуешь? – озабоченно спросил он, вглядываясь в ее бледное лицо.

– Уже лучше.

– Что-то не очень похоже. Я поставлю чайник?

– Будь добр. – Гэбриэл села за кухонный стол, глядя на него. – Уэйн, как насчет того, чтобы вам с Эдди закончить работу сейчас, чтобы потом отвезти меня на аукцион?

Он удивленно обернулся к ней от кухонной раковины.

– Я думал, кто-то из твоих друзей специально приезжает из Лондона.

– Он не смог, а одной мне ехать не хочется. Вы с Эдди участвовали во всех переживаниях вокруг картины Синглтона с самого начала. Разве вам не хотелось бы присутствовать на финише?

Впервые за все время предприятие «Реставрационные работы Бретта» закрылось в полдень, чтобы Уэйн и Эдди успели слетать домой, переодеться и наскоро перекусить, а потом вернуться за Гэбриэл. Она ждала их, бледная, но внешне спокойная. На ней были белый жакет из хлопка, короткая темно-синяя юбка и туфли на высоких каблуках, а волосы были закручены в тугой узел, против которого возражал Адам где-то в другой, казалось, жизни.

Эдди запер за Гэбриэл дверь и, словно она была из стекла, помог ей сесть в машину. Гэбриэл благодарно улыбнулась ему, тронутая его заботой. Когда они подъехали к аукционному залу, Эдди оставался с ней, пока Уэйн парковал машину. Люди шли поодиночке и группами, держа в руках аукционные каталоги, но, к величайшему облегчению Гэбриэл, Джейк Трент не появился.

В великолепном интерьере главного зала имелись специальные места для покупателей, а выставленная на продажу мебель была размещена в центре, причем некоторые столы были украшены изделиями из серебра. Общее впечатление успешно завершали темно-красные стены с развешанными на них картинами. Гэбриэл и ее сопровождающие уселись на места в одном из задних рядов, и Гэбриэл увидела, как Peг Паркер поставил мольберт рядом с трибуной аукциониста, а двое рабочих осторожно установили на нем синглтоновский портрет.

Эдди подтолкнул Гэбриэл в бок, когда по залу пронесся возбужденный шумок.

– Все ищут по каталогу нашу картину.

– Наверное, Адам даст словесное описание, – шепотом сказал Уэйн.

Гэбриэл почувствовала, как у нее в голове снова начинает пульсировать боль, когда она вся напряглась, ожидая появления Адама. Но вышел не он, а Том Дайзарт – высокий, приветливый, одетый в темный официальный костюм – и поднялся на трибуну аукциониста, чтобы открыть аукцион продажей коллекции английской мебели.

Торги пошли живо с самого начала – публика проявила острый интерес ко всему, начиная с орехового комодика эпохи Георга I, о котором говорил Адам, и кончая столами и столиками самого разного назначения, какое только можно было вообразить: для игры в карты, для хранения рукоделия, а также большое количество маленьких столиков типа треноги, один из которых понравился Гэбриэл во время первого визита. Потом подошла очередь серебряных чайников, кофейников и подсвечников.

– С тобой все в порядке? – спросил шепотом Уэйн, и Гэбриэл выдавила из себя улыбку.

– Все отлично.

Наконец продажа мебели и серебра закончилась. Том Дайзарт поблагодарил публику и уступил место сыну. Как и отец, Адам выглядел официально в темном костюме безупречного покроя, ослепительно белой рубашке и строгом галстуке, но, несмотря на то что он с улыбкой оглядел зал, вид у него был изможденный, загар не скрывал его бледности, а круги под глазами были не меньше, чем у Гэбриэл.