Тайна одного портрета - [36]

– Не ссоритесь?

– Нет. Мы тут не наступаем друг другу на пятки, места более чем достаточно. Могу тебя заверить, что не произошло ничего такого, что могло бы замедлить выздоровление Гарри.

– Я в этом и не сомневаюсь, – благодарно сказала Гэбриэл. – Между прочим, я сегодня закончила работу с портретом Синглтона.

– Ну, тогда я позову Гарри.

После долгого разговора с отцом о том, что процессы нанесения лака и возвращения портрета в раму прошли успешно, Гэбриэл попросила опять передать трубку матери.

– Я подумала, мамуля, что тебе будет приятно узнать, что мы с Адамом теперь хорошие друзья.

– Хорошие друзья, – повторила Лора после паузы. – Можно сообщить об этом отцу?

– Можно. Папа будет доволен.

– Я тоже довольна. Адам мне очень понравился.

– Мне он тоже нравится.

– Нравится?

– Ну, ладно. Я безумно в него влюблена. Теперь ты счастлива?

– Очень. Но только потому, что счастлива ты.

Рано утром следующего дня Гэбриэл трудилась в сарае, поглощенная расчисткой небольшого пейзажа, а Эдри и Уэйн занимались еще одной серией эстампов. Когда машина Адама остановилась перед сараем, она сдвинула со лба головную ленту и, подойдя к двери, обнаружила, что он приехал не один. Высокий седеющий мужчина выбрался из машины и с улыбкой протянул ей руку.

– Доброе утро. Я Том Дайзарт. Мы с вами уже встречались.

– Правда? – Она улыбнулась ему, жалея, что выглядит не очень элегантно.

– Очевидно, ты была тогда малышкой с косичками, – сказал Адам, обнял Гэбриэл и поцеловал ее. – Доброе утро, дорогая. Как тебе спалось прошлой ночью?

– Очень хорошо. К сожалению, я не помню нашей встречи, мистер Дайзарт.

– Зовите меня Том. – Он одобрительно рассматривал ее рабочий костюм. – Вы очень похожи на отца, Гэбриэл. Как он?

– Мама говорит, что хорошо. Очевидно, длительные пешие прогулки и еда, которую готовит мама, делают свое дело.

– Рад это слышать. Кстати, о еде, Гэбриэл, – сказал Том Дайзарт. – Мне поручено пригласить вас сегодня на ужин. Фрэнсис сказала, ничего особенного, просто семейная трапеза.

– Спасибо, очень любезно с ее стороны.

– Любезность здесь ни при чем, – заявил Адам. – Как только я сказал маме о тебе, ей не терпится с тобой познакомиться. Я заеду за тобой, когда буду возвращаться. А теперь давай избавим тебя от Генриетты.

Гэбриэл попросила Эдди вынести портрет на яркий утренний свет и с замиранием сердца следила, как при виде его засветились проницательные глаза Тома Дайзарта.

– Я знаю, что это твоя специальность, Адам, – сказал он сыну, – но даже такой толстокожий мебельщик, как я, может понять, что за картина перед ним. Какая красавица.

– Которая из них? – спросила Гэбриэл.

– Эта девушка с синими глазами.

– Фиолетовыми, – поправил его Адам, глядя на давно умершую Генриетту Скудамор таким собственническим взглядом, что Гэбриэл почувствовала нелепый укол ревности.

– Ричард Тейлор Синглтон, так? – задумчиво спросил Том, когда сын стал укладывать портрет в машину. – Какую цену ты ожидаешь?

– Я позвонил другу в Сотби и попросил его осторожненько позондировать почву. Сегодня он перезвонит мне, – сказал Адам. – Кстати, папа, тебе пора вернуться к работе после всего этого бездельничанья в Тоскане.

– Правильно. – Том тепло улыбнулся Гэбриэл. – Приятно было встретиться с вами, моя дорогая. Увидимся вечером.

Адам поехал по дорожке, осторожно лавируя между выбоинами, словно у него в машине находилась не картина, а ящик динамита.

Гэбриэл, ожидавшая возвращения к ледяной враждебности, была поражена, услышав от Уэйна предложение сварить кофе.

– Извини за вчерашнее, – неловко сказал он. – Я не понимал, что у вас с Адамом, ну, серьезно.

– Ладно, Уэйн, забудем это. – Она улыбнулась. – А кофейку было бы сейчас неплохо.

Работа с пейзажем была настолько легче, чем ее труд над портретом Синглтона, что оставляла ей возможность с тревогой думать о предстоящей встрече с матерью Адама. Отцу Адам совершенно четко обозначил характер своих отношений с Гэбриэл, и, насколько она могла судить. Том Дайзарт был этому рад. Но мать – совсем другое дело.

К моменту, когда за ней заехал Адам, Гэбриэл уже ждала его. На ней было розовое платье, ее лицо казалось напряженным из-за прически: она гладко зачесала волосы и скрутила их в тугой узел.

– Я нормально выгляжу? – с беспокойством спросила она.

– Нет, – прямо ответил он и распустил ей волосы, поцелуем заглушив ее протест. – Вот так лучше, – одобрительно сказал он, когда тяжелая масса волос упала на плечи.

– Я хотела произвести хорошее впечатление на твою мать, а теперь все испорчено.

– Ты произвела впечатление на моего отца, когда на тебе был рабочий комбинезон, а волосы были запихнуты под бейсболку. Иди-ка сюда, – грубовато сказал он и притянул ее к себе. – Я тебя люблю, Гэбриэл Бретт, и прошлой ночью скучал по тебе. А ты по мне скучала?

– Кошмарно.

– Покажи мне, насколько кошмарно.

Гэбриэл показала, да так, что в конце Адам отодвинул ее от себя.

– Еще чуть-чуть в таком же духе, и ты знаешь, что произойдет. А времени у нас нет.

– Теперь мне нужно снова заниматься лицом!

Гэбриэл расчесала щеткой волосы, но, по приказу Адама, не стала их подбирать, заново наложила косметику, взяла небольшую, но дорогую коробку шоколадных конфет, за которой Уэйн сам вызвался съездить в город, и сказала Адаму, что готова.