Тайна Оболенского университета - [46]

– Ты сегодня раньше, – удивился Дима. Я пришла к нему без пятнадцати три, потому что так волновалась, что не могла усидеть дома.

– Была свободна и решила прогуляться к тебе, но, видимо, слишком быстро дошла, – заходя в дом, ответила я, проклиная свои дрожащие руки, которые легко могли выдать мое волнение.

– Будешь что-нибудь? Чай, кофе? Хотя чая, кажется, нет, – он растерянно почесал затылок и направился к кабинету, а я снова поймала себя на мысли, что он чертовски красив.

– Ты не составлял список продуктов, чтобы тебе купили в городе все необходимое? – удивилась я.

– Составлял, но про чай забыл, – признался Индюк, и это вышло как-то виновато, словно он нашкодивший школьник.

– Я принесу в следующий раз, – улыбнулась я и поймала на себе удивленный взгляд лжепрофессора. – Что?!

– Хм… ничего. Спасибо.

Удивительный мужчина Дмитрий Смирнов. Такой сильный, серьезный, часто хмурый и суровый, но в то же время настоящий ребенок, который совершенно не может о себе позаботиться, и таким неоднозначным он мне нравился еще больше.

Мы зашли в кабинет, и я разложила на столе книги и конспекты. В понедельник нас ждал семинар по философии Фомы Аквинского, и я дала Диме достаточно большое домашнее задание.

– Ты сделал то, о чем я тебя просила?

– Имеешь в виду домашнюю работу? – уточнил Смирнов и протянул мне небольшую тетрадку, исписанную от корки до корки. – Можешь проверить.

Было приятно отметить, как усердно готовился мой ученик. Где-то его почерк становился размашистым, видимо, он уставал и злился на «дурацкую философию», где-то писал разборчиво, старательно, скорее всего, после небольшого перерыва или отдыха. Но самое главное, что Дима действительно старался, и хотелось верить, что не только из-за своей работы, но и учительницы…

– Вот, видишь, – довольно сказал Смирнов, развалившись в кресле, – я не безнадежен.

– Я так и не считала, – ответила я, – наоборот, если ты стараешься, то можешь многое.

– Лер, в понедельник у меня первый семинар, и мне понадобится твоя помощь, – снова заволновался он и посмотрел на меня с такой надеждой, что сердце сжалось в груди. – Я должен буду понимать, кто говорит верные вещи, а кто ошибается.

– Давай поступим так, ты будешь смотреть на меня, а я тебе буду подавать знаки. Если все верно – улыбнусь, если что-то не так, но ответ верный – дотронусь рукой до шеи, если человек будет говорить неверно – опущу взгляд.

– Секретный язык? – усмехнулся Индюк.

– Можно и так сказать.

– Как мне указать на ошибку, если я сам не пойму, где она?

– А ты и не указывай, – пожала плечами я, – попроси других студентов сказать, где заблуждается тот, кто ошибся.

– Я перед своими экзаменами так не волновался, – вздохнул Смирнов.

– Не стоит, – улыбнулась я и накрыла его ладонь своей. Смелый шаг, но он не убрал руку. – Выкрутишься обязательно. А теперь, пора за работу.

– Фома Аквинский21… Я должен тебе рассказывать о нем?

– Нет, поступим по-другому. Я сделаю нам кофе и буду читать тебе «Сумму теологии». Самые важные моменты и комментировать их.

– Хорошо.

Я вышла на кухню и достала из кармана все необходимое для реализации моего коварного плана. Да, кофеин и снотворное – не самое лучшее сочетание, но у меня была идея на этот счет. Я принесла с собой кофе без кофеина. Он, правда, был растворимым, поэтому пришлось соврать Индюку, что кофеварка сломалась.

– Без кофе я как без рук, – грустно сказал Смирнов, отпивая глоток моего пойла.

– Не расстраивайся, я ее заберу и покажу Женьке Фролову. Он отлично разбирается в электронике.

Смирнов согласился, а я мысленно похвалила себя за сообразительность. Через пару дней верну кофемашину, а пока сама смогу ей попользоваться. А тем временем Дима выпил уже половину кружки усыпляющего кофе.

Я читала вслух с выражением, медленно и негромко, как сказку ребенку. Веки моего ученика становились тяжелыми, ему с трудом давалось не уснуть, но я делала вид, что не замечаю этого. В конце концов, Дима откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза.

– …следует сказать, что священная доктрина есть одна наука. Единство способности и навыка должно определяться объектом, но взятом не в его материальном аспекте, а в соответствии с формой постижения объекта22… – прочла я и взглянула на мирно спящего ФСБшника.

Отложив книгу, я подошла к Смирнову и села рядом. Его дыхание было спокойным и размеренным. Он спал и даже не проснулся, когда я негромко позвала его. Можно было приступать к обыску…

Первым делом я стала осматривать рабочий стол. Ничего не обнаружив в верхних ящиках тумбы, я потянула ручку нижнего, но он оказался заперт. К счастью, это был не кодовый замок, а значит, мне был нужен ключ. Пробежавшись глазами по каждой полке всех шкафов в кабинете, я осмотрела все стоящие шкатулки, вытрясла каждую книгу, но ключа так и не нашла.

Оставалось только одно самое верное место, где Индюк мог прятать ключ – на себе. Я в нерешительности закусила губу и посмотрела на спящего мужчину. Казалось, его не разбудит даже пушечный выстрел… Аккуратно подойдя к нему, я села на корточки, чуть касаясь, провела руками по карманам спортивных штанов и в левом нащупала связку ключей.