Тайна Оболенского университета - [168]

Андрей Ланской, будучи молодым аспирантом Оболенского университета, получил особое приглашение вступить в ряды тайного общества, именующего себя Калокагатия. Папа не стал долго сомневаться и с гордостью вошел в его ряды. На протяжении долгих лет он трудился во имя их идеалов и свято верил в благие цели, закрывая глаза на средства, используемые для их достижения. Тщеславие затуманило папин разум, поэтому он не принял маминых убеждений, что Калокагатия – нечто больше, чем сборище преступников. Мечтой отца стало сделать из меня особого члена их общества. Во мне видели потенциал близкого идеалам Калокагатии человека и убедили верного им профессора Ланского, что такая судьба его дочери самая лучшая. В отличие от папы, мама была категорически против того, чтобы отдать меня в ряды ненормальных Оболенцев. Она поставила отцу ультиматум – Университет или семья. Папа свой выбор сделал.

Мама подала на развод, увезла меня из Оболенки и запретила отцу забирать меня к себе. Она наивно полагала, что может уберечь меня от общества Калокагатии, за что поплатилась жизнью. Конечно, мой папа понял, что авария, в которой погибла его бывшая жена, была подстроена. Он даже пригрозил, что сам уйдет из Оболенки и заберет меня, но, в конце концов, поддался убеждениям общества и не просто остался в Университете, но и согласился на мое посвящение.

В течение пяти лет папа готовил меня для вступления в Калокагатию. Он настаивал на моих ежедневных занятиях, следил не только за учебой, но и успехами в спорте и танцах. Я во всех смыслах оправдывала ожидания оболенцев, тем более огромную роль играло то, что я родилась именно здесь. Папа не знал, почему это так важно, списывая на обычные предрассудки пожилых членов общества, но гордился моим происхождением.

Постепенно все стало меняться. Отца ввели в более высокие круги Калокагатии, где он узнал о тайном плане достижения высшей цели: подчинение всего человечества элитарному меньшинству идеальных людей и уничтожение недостойных. Так, все прекрасное, во что верил Ланской: саморазвитие, работа над телом и духом, всеобщее просвещение, получило иную окраску. Калокагатия не стремилась сделать мир лучше, их целью было получить власть над миром, перекроив его по своему взгляду.

– Боже мой! Рядом с подобным фашизм кажется детским лепетом! – ужаснулась я, когда Захар перевел дыхание, чтобы продолжить свой рассказ.

– И твой папа это понял, только он слишком глубоко во все это погряз и не мог просто так уйти.

– Они своих не отпускают, – грустно усмехнулась я.

– Да, – согласился Нилов. – Радзинский попытался сбежать…

– И его убили, – докончила я. – Потом был мой папа, а последней жертвой стал наш бедный библиотекарь.

– Сергей Петрович? – удивился Захар. – Твой отец ничего о нем не говорил.

– Он не входил в Калокагатию, как вы их назвали, но Вдовину удалось многое узнать. Его интересовала история Оболенки, за это и поплатился.

– А ты как обо всем узнал? – вмешался Дима. – Почему Ланской все тебе рассказал?

– Хотел найти союзника. Ты же знаешь, мы с Андреем Николаевичем всегда были в хороших отношениях? – обратился ко мне Захар, и я кивнула. – Незадолго до того как… В общем, как-то вечером он зашел ко мне и рассказал все, что знал о Калокагатии, покаялся в своих грехах и попросил помощи. Сначала я подумал, что Ланской не в себе, но зная его… Он попросил меня позаботиться о тебе, если с ним что-нибудь случится. Была и другая причина, почему он выбрал меня. Кроме тебя, они хотят завербовать Юрку. Брат молчит, но ему предложили место в Оболенке, и он согласился.

– Серьезно?

– Да. Хм… Не знаю, с чем это связано, но выпуск этого года их особенно интересует. Обычно в преподавательский состав приглашают одного выпускника, может, двух, и то не всегда. Но в этот раз выбрали несколько человек.

– Ты знаешь всех, кого они завербовали? – спросил Дима.

– Ланской говорил о Лере, Юрке, Альберте Шульце, Лене Королевой, но она уехала…

– Скорее всего, мертва, – прошептала я.

– Что?!

– Лена тоже много знала. У нее были близкие отношения с папой, ей он рассказал если не обо всем, но о многом. Она хотела уехать к сестре, но ее машина исчезла, так и не добравшись до города.

– Черт возьми! – выругалась Виктория, которая все это время молча слушала рассказ друга. – Скольких они уже убили?!

– И что вы с отцом думали делать? Как планировали нас уберечь? – спросила я с глупой надеждой, что Захар и папа придумали что-нибудь стоящее.

– У нас не было никакого конкретного плана, – разбивая все надежды вдребезги, ответил Нилов. – Проблема заключалась в том, что у вас с Юркой были блестящие показатели. Как ни крути, а вы сами своей учебой делали все, чтобы вас не отпускали.

– Поэтому вы пытались завалить нас с Юрой на физкультуре и латыни? – догадалась я.

– Я был в отчаянии. Ты ясно дала понять, что не намерена меня слушать, у Юрки появились секреты, он предпочел слушать ректора, а не доверять брату.

– Это была ошибка Захара, – вмешалась Виктория. – Своим поведением он привлек к себе ненужное внимание, получил выговор от ректора.

– Серов даже пригрозил увольнением, – подтвердил Нилов, – тогда мне ничего не осталось, кроме как похитить тебя. С Юркой я бы поступил так же.