Тайна Нилии - [20]

От этого взгляда на душе у Джека стало как-то неловко, он желал хоть чем-нибудь выразить свои чувства заключенному, приподняв шляпу, он почтительно поклонился Лавареду, который смотрел на него, недоумевая, что бы могло означать подобное отношение к нему молодого англичанина, способствовавшего его аресту. Но как и чем мог Джек дать ему понять о своих изменившихся чувствах? Вдруг Хоуп помог ему лучше, чем можно было ожидать: подойдя к молодому человеку, он взял его дружески под руку и после того, низко раскланявшись с Лаваредом, на его же глазах взял Джека за шею и, продолжая ласково кивать своему господину, увлек молодого Прайса в тот конец палубы, где находились Арман, Оретт и Лотия. Машинально починившись орангутангу, Джек только теперь сообразил, что Хоуп нашел единственный способ дать понять заключенному то, что сам он не находил возможности выразить ему. Увидя его среди своих друзей, Робер, несомненно, должен был понять, что молодой англичанин, дружественно беседующий с Арманом и его спутницами, не мог быть его врагом и предателем.

Поздоровавшись с дамами и Арманом Лаваредом, Джек сел с ними, возражая на слова Лотии, упрекавшей Хоупа за то, что тот как бы насильно привел сюда молодого человека, Джек сказал:

— Не вините его, он сделал со мной то, что я сам хотел бы сделать! Да, вот уже несколько дней, как я желал с вами побеседовать, но все не решался, сегодня же решил бесповоротно мучивший меня вопрос и хочу изложить вам все, что происходило в моей душе, чтобы вы могли сами судить меня по справедливости!

И Джек вкратце рассказал им все: свое детство, под крылом доброй мистрис Прайс, затем тайну, которую та открыла ему и Джону на двадцатом году их жизни; свою нравственную двойственность, мучительное колебание при выборе родины и, наконец, восторжествовавшее над ним сознание, что он — француз и, следовательно, должен быть их естественным союзником и сторонником.

Его слушали, не прерывая, и, когда он окончил, Лаваред протянул ему дружески руки, проговорив:

— Я вам верю!

— Благодарю, — растроганно произнес юноша, — и уверяю вас, что я искренно желал бы загладить свою вину перед вами, желал бы видеть вас свободными!

— В самом деле? В таком случае я обращусь к вам, как к другу! — сказал Лаваред. — Сегодня вечером наша канонерка остановится у Тахта, незначительной деревни окруженной лесом акаций, тянущихся вдоль берега, который здесь почти отвесно спускается в реку, так что наш стимер[3] подойдет к самому берегу. Так вот, я думаю воспользоваться этим удобным случаем для того, чтобы бежать отсюда. Вы можете мне оказать при этом большое содействие! — добавил Лаваред.

— Я готов! — отозвался Джек.

— В таком случае заявите, кому следует, что вы сумели войти с нами в дружбу, сумели нас уверить, что вы были непричастны к нашему аресту и что мы поверили вам; вы же сделали это из желания иметь возможность ближе следить за нами!

— Прекрасно, но какая польза может быть вам от этого?

— Видя вас с нами, за нами будут меньше следить, полагаясь на вашу бдительность! Понимаете? Так вот сегодня вечером я попрошу вас побыть с нами здесь и сделать это так, чтобы все это знали и видели!

— Но если вы бежите, то меня обвинят в сообщничестве!..

— Нет, будьте покойны, мы вас свяжем, спеленаем, словом, сделаем все так, что никому и в голову не придет заподозрить вас в соучастии!

— Да, да, это блестящая мысль! Я сейчас же примусь за исполнение своей роли! Прощайте, господа, под вечер я буду снова здесь с вами! — с этими словами Джек покинул своих новых друзей и, завидев выходившего из каюты Блэсса, командира «Впередсмотрящего», направился к нему.

— Хм… вы, кажется, свели дружбу с нашими арестованными? — недовольным тоном промолвил Блэсс. — Я следил за вами все время!

— Да, и вы, конечно, удивлялись, господин командир, я так и знал, а между тем сам я не менее вас удивлен успехом моей уловки! — и, наклонясь к самому уху Блэсса, юноша шепотом пояснил: — Я уверил их, что совершенно непричастен к их аресту, и они поверили мне!

— Но к чему вам было уверять их в этом? — с недоумением спросил командир.

— Как? После событий последних дней мне хотелось разузнать через них ключ к этим непостижимым проделкам их сообщников… и я полагаю, что мне удастся выманить у них секрет…

— Да, да, понимаю… поздравляю вас, сэр… ваш план чрезвычайно удачен… Я прикажу, чтобы никто не мешал вашим беседам с нами… Понятно, англичанину не трудно провести этих простаков-французов. А вот и ваш брат, расскажите-ка вы ему эту штучку, авось он повеселеет… Он как будто скучает у нас на судне!

Джек утвердительно кивнул головой Блэссу и подошел к брату, которому сообщил свой план; тот пришел от него в неописанный восторг.

Между тем на берегу шла горячая работа; грозные английские батареи вырастали повсюду на протяжении 4 тысяч километров. В душе Джека рождался вопрос: что могут поделать против всех этих орудий его друзья, даже если они и будут свободны?

Но вот солнце склонилось к горизонту, и «Впередсмотрящий» пристал к берегу, густо поросшему мхом, в нескольких сотнях метров от деревни Тахга.

Джек убедился, что сведения Армана Лавареда были точны, и вместе с тем вспомнил, что ему пора идти к своим новым друзьям. Но их еще не было на палубе. Джек обернулся и стал смотреть на звезды, засветившиеся в небесах, когда голос Блэсса вывел его из раздумья.