Тайна, не скрытая никем - [95]

Много было и птиц. Дикие индейки, пара взъерошенных куропаток, фазан с ярко-красной каймой вокруг глаз. На табличках было написано, где живут эти птицы, как называются по-латыни, чем питаются и как себя ведут. На некоторых деревьях тоже были таблички. Сжатая, точная, сложная информация. Были еще и другие таблички, с цитатами.

Природа ничего не делает без пользы.

Аристотель

Природа нас никогда не обманывает: мы всегда обманываем себя сами.

Руссо

Беа сначала останавливалась, чтобы прочитать их, но ей показалось, что Ладнера это раздражает — что он слегка нахмурился. Она больше не комментировала ничего из увиденного.

Она не могла определить, в какую сторону они идут, и не имела ни малейшего представления о плане участка. Это они разные ручьи перешли или один и тот же ручей несколько раз? Может быть, лес тянулся на много миль, а может — только до вершины ближайшего холма. Почки на деревьях едва распустились, и кроны не преграждали путь солнечным лучам. Землю усыпали триллиумы. Ладнер приподнял лист подофилла и показал Беа скрытый под ним цветок. Вокруг разворачивались толстые сочные листья, раскручивались спирали папоротников, желтая скунсова капуста перла из земли в заболоченных низинах, везде царило брожение жизненных соков и солнечный свет, а под ноги подворачивались коварно трухлявые стволы деревьев. И вдруг они оказались в старом яблоневом саду, со всех сторон окруженном лесом, и Ладнер велел искать грибы. Сморчки. Он сам нашел пять штук и не предложил поделиться с Беа. Она же все время путала сморчки с прошлогодними гнилыми яблоками.

Впереди поднимался крутой склон холма, усыпанный невысокими колючими кустами боярышника в цвету.

— Дети называют этот холм Лисьим, — сказал Ладнер. — Там, повыше, нора.

Беа встала как вкопанная:

— У вас есть дети?

Он засмеялся:

— Насколько мне известно, нет. Я про соседских детей, через дорогу. Осторожно, ветки колючие.

К этому времени похоть Беа улетучилась без остатка, хотя запах цветущего боярышника и показался ей интимным — не то мускусным, не то дрожжевым. Беа давно уже перестала сверлить взглядом спину Ладнера меж лопатками, мысленно внушая, чтобы он обернулся и обнял ее. Ей пришло в голову, что экскурсия по лесу, такая утомительная и физически, и умственно, была задумана, чтобы над ней подшутить — наказать ее, надоедливую женщину-вамп, обманщицу. Так что Беа собрала всю свою гордость и вела себя так, словно за этим и приехала. Она задавала вопросы, интересовалась и не подавала виду, что устала. Позднее — не в этот день — Беа научится, точно так же черпая силы в гордости, отвечать ему на равных в свирепой постельной битве.

Она не ожидала, что он пригласит ее в дом. Но он спросил:

— Хотите чаю? Я могу заварить вам чаю.

И они вошли внутрь. Ее охватил запах шкур, борного мыла, опилок и скипидара. Шкуры лежали кучами, внутренней стороной кверху. Головы животных с зияющими дырами глаз и ртов стояли на подставках. То, что Беа сперва приняла за ободранную тушу оленя, оказалось проволочным каркасом, обмотанным какими-то пучками, кажется — соломы, на клею. Ладнер сказал, что тело оленя будет из папье-маше.

Были в доме и книги — небольшая подборка книг по набивке чучел, а кроме них, в основном комплекты. История Второй мировой войны. История науки. История философии. История цивилизации. Пиренейские войны. Пелопоннесские войны. Франко-индейские войны. Беа представила себе долгие зимние вечера — размеренное одиночество, систематическое чтение, аскетическое удовольствие.

Заваривая чай, Ладнер, казалось, немного нервничал. Он проверил, нет ли в чашках пыли. Он сначала забыл, что уже вытащил молоко из холодильника, а потом — что уже спрашивал Беа, класть ли ей сахар. Когда она пробовала чай, он зорко следил за ней и спрашивал, все ли в порядке. Не слишком ли крепко? Не добавить ли кипятку? Беа заверила его, что все хорошо, поблагодарила за экскурсию и перечислила то, что ей особенно понравилось. Вот мужчина, думала она. Не такой уж странный, оказывается, и не особенно загадочный. Может, даже и не особенно интересный. Многослойная информация. Франко-индейские войны.

Она попросила подлить ей молока. Ей хотелось поскорее допить чай и убраться отсюда.

Ладнер пригласил ее заглядывать еще, если она окажется поблизости и ей нечем будет заняться. «И если захочется размять ноги, — добавил он. — В лесу всегда есть на что посмотреть, в любое время года». Он заговорил о зимних птицах и следах на снегу и спросил, есть ли у Беа лыжи. Она поняла: ему не хочется ее отпускать. Они стояли в дверях, и Ладнер рассказывал ей о катании на лыжах в Норвегии. О том, что у тамошних трамваев на крышах есть крепления для лыж, а горы начинаются прямо на окраине города.

Беа сказала, что никогда не была в Норвегии, но уверена, что ей там понравилось бы.

Потом, вспоминая прошлое, она видела, что этот момент и был подлинным началом. Им обоим было явно не по себе, оба притормаживали — не то чтобы не хотели идти дальше, но каждый беспокоился за другого, даже жалел его. Однажды Беа спросила у Ладнера, почувствовал ли он что-то важное в ту минуту, и он сказал, что да: он понял, что она — человек, с которым он сможет жить. Она спросила, не точнее ли было бы — «с которым он хочет жить», и Ладнер согласился, что да, можно было и так сказать. Можно было, но он не сказал.