Тайна, не скрытая никем - [16]

Да, в шесть часов, насколько им известно.

Вон в той стороне кофейня.

В помещении есть холодильник, но там остался только апельсиновый сок и кока-кола.

Луиза взяла кока-колу из холодильника в маленьком грязном зале ожидания, где отвратительно воняло уборной. Видимо, то, что автостанцию перевели в этот полуразвалившийся дом, повергло всех в состояние ленивого безразличия. В комнате, временно переоборудованной под контору, был вентилятор, и, проходя мимо, Луиза увидела, как со стола снесло бумаги потоком воздуха. «О черт», — воскликнула девушка-служащая и прижала их ногой.

Стулья, расставленные в тени пыльных городских деревьев, оказались прямыми, старомодными, когда-то покрашенными в разные цвета, — видимо, их натаскали сюда из разных кухонь. Перед ними лежали полоски старого ковролина и коврики из ванной — чтобы не ставить ноги на гравий. Луизе показалось, что за первым рядом стульев на земле лежит овца, но, присмотревшись, она поняла, что это грязно-белая собака. Собака подбежала к ней и посмотрела на нее серьезно, почти официально; обнюхала ее туфли и потрусила прочь. Луиза не заметила, были ли рядом с холодильником соломинки для питья, а идти обратно проверять ей не хотелось. Она стала пить кока-колу прямо из бутылочки, запрокинув голову и закрыв глаза.

Когда она снова открыла глаза, через один стул от нее сидел мужчина и обращался к ней.

— Я прибежал сюда, как только смог. Нэнси сказала, что вы пошли на автобус. Как только я закончил свою речь, я помчался сюда. Но автостанция вся перекопана.

— Это временно, — сказала Луиза.

— Я вас сразу узнал. Хотя прошло… ну, много лет прошло. Когда я вас увидел, я разговаривал с одним человеком. Потом я снова посмотрел, и вас уже не было.

— Я вас не узнаю, — сказала Луиза.

— Ну, конечно нет. Разумеется. Откуда вам меня узнать.

На нем были светло-коричневые брюки, бледно-желтая рубашка с короткими рукавами и желто-кремовый аскотский шарф. Для профсоюзного делегата он выглядел франтом. Волосы — седые, но густые, волнистые — поднимались упругими волнами назад и вверх ото лба. Он раскраснелся, сморщил лоб от ораторских упражнений — и наверно, подумала Луиза, от последующих приватных разговоров, которые он вел с тем же жаром и убедительностью. На нем были затемненные очки, но сейчас он их снял, словно для того, чтобы она разглядела его получше. Глаза голубые, с кровавыми прожилками, и в них таится осторожность. Мужчина приятной внешности, все еще стройный, если не считать начальственного животика над ремнем брюк. Луиза, впрочем, не находила привлекательным его целенаправленное обаяние — рассчитанно небрежную спортивную одежду, демонстрацию волнистых волос и убедительной мимики. Внешность Артура нравилась ей больше. Сдержанность, достоинство, темный костюм — кое-кто назвал бы его помпезным, но Луизе Артур казался достойным восхищения и бесхитростным.

— Я все время хотел разбить лед, — сказал ее собеседник. — Я хотел с вами поговорить. Должен был, по крайней мере, зайти и попрощаться. Но мне так внезапно представилась возможность покинуть город.

Луиза понятия не имела, что на это ответить. Он вздохнул:

— Наверно, вы на меня очень сердились. И до сих пор сердитесь?

— Нет, — сказала она и прибегла к банальному вежливому ходу, что было очень смешно: — Как поживает Грейс? А ваша дочь Лилиан?

— Грейс — не очень хорошо. У нее артрит и еще лишний вес, что тоже вредит суставам. У Лилиан все в порядке. Она вышла замуж, но все еще преподает в старших классах. Математику, это необычно для женщины.

Как могла Луиза его поправить? С чего начать? «Нет, ваша жена Грейс снова вышла замуж во время войны — за фермера, вдовца. А до этого она приходила к нам убираться в доме раз в неделю. Миссис Фир стала слишком стара для уборки. А Лилиан сама недоучилась в старших классах, как же она может там преподавать? Она рано вышла замуж, нарожала детей и теперь работает продавщицей в аптеке. У нее твой рост и твои волосы, только она их осветляет. Я часто смотрела на нее и думала, что она, должно быть, похожа на тебя. Пока она росла, я отдавала ей одежду, из которой выросла моя падчерица».

Но вместо всего этого она сказала:

— Значит, та женщина в зеленом платье — это не Лилиан?

— Нэнси? О нет! Нэнси — мой ангел-хранитель. Она следит за тем, куда и когда мне нужно ехать, и захватил ли я с собой текст речи, и что я ем и пью, и принял ли я таблетки. У меня давление высоковато. Ничего серьезного. Но мой образ жизни это усугубляет. Я все время в разъездах. Сегодня вечером я лечу отсюда в Оттаву, завтра днем у меня трудная встреча, а вечером — какой-то дурацкий банкет.

Тут Луиза сочла нужным сказать:

— Вы ведь знаете, что я вышла замуж? За Артура Дауда.

Ей показалось, что он слегка удивился. Но он ответил:

— Да, я слышал об этом. Да.

— Мы тоже много и тяжело работали, — не сдаваясь, сказала Луиза. — Артур умер шесть лет назад. Мы удерживали фабрику на плаву все тридцатые годы, хотя по временам у нас оставалось только трое рабочих. У нас не было денег на ремонт. Помню, как я срезала холстину с козырьков над окнами конторы и отдавала ее Артуру, чтобы он мог залезть по лестнице наверх и починить крышу. Мы пытались производить все, что только можно. Даже дорожки для уличного боулинга, для увеселительных парков. А потом началась война, и наша продукция пошла нарасхват. Сколько ни сделай — все мало. Мы продавали все пианино, какие только успевали произвести, а кроме этого, делали еще корпуса радаров для военно-морского флота. Я все это время работала в фабричной конторе.