Тайна Наполеона - [22]

X

Маршал Лефевр, сидя в своей палатке, рассеянно выслушивал какой-то незначительный рапорт, читаемый ему его адъютантом. По временам маршал бешено ударял кулаком по плану, разложенному перед ним, и, прерывая адъютанта, разражался бешеными проклятиями.

– Дальше! Дальше! – орал он. – И без вас знаю, сколько у меня войска, черт возьми! Шесть тысяч поляков, которые пьянствуют, словно казаки; две тысячи двести баденцев, вялых, как тряпки; пять тысяч датчан, которых я вздул под Иеной и за которыми приходится следить в оба, так как мне кажется, что они больше склоняются к прусскому королю, чем ко мне. Вот и все, что дал мне император, чтобы взять этот проклятый город…

– Ваше высокопревосходительство, вы изволите забывать о втором легкопехотном, – сказал флигель-адъютант.

– Нет, сто тысяч дьяволов, я не забыл, но не хочу, чтобы их перебили, словно стаю воробьев. Я берегу их для приступа, этих молодцов из второго легкопехотного. Ах, если бы у меня были мои гренадеры! – сказал он со вздохом.

Адъютант продолжал:

– Вы не имеете ничего приказать стрелкам?

– Ах, да, кавалеристам… Ну, они собственно ни к чему. Правда, двадцать третий и девятнадцатый – отличные полки. Но какого дьявола! Ведь лишь один-единственным раз может случиться, что крепость берегся кавалерийской атакой. Анрио сделал это, но это не скоро повторится опять. Ах, в какую квашню посадил меня император! – Лефевр схватился руками за голову и продолжал: – Значит, у меня имеется всего-навсего три тысячи французов, только три тысячи настоящих солдат, и с этими-то тремя тысячами героев я должен взять крепость, которая всеми объявлена неприступной! Правда, у меня имеются шестьсот саперов, которые тоже парни на славу, но все это еще мало. Ну что я могу тут сделать? Я уже отморозил себе ноги от этого топтания по снегу. Да, нечего сказать, славный подарочек он захотел мне сделать!

И несчастный маршал рвал на себе волосы, не будучи а силах более выдерживать ту неподвижность, на которую он был обречен из-за медлительности и кропотливости осады.

Данциг был окружен совершенно. Эта достопамятная осада, единственная по значительности среди всех войн империи, требовала долгих предварительных операций.

С того дня, как Лефевр в сопровождении Анрио выехал из Берлина, осадные работы велись с поразительной точностью и тщательностью. Прежде чем взять город приступом, его постарались изолировать. Дело шло о том, чтобы отрезать его от форта Вейксельмюнде и овладеть песчаной отмелью, соединяющей Данциг с Кенигсбергом.

Генерал Шрамм с двумя тысячами стрелков поддерживаемый эскадроном 19-го стрелкового полка и батальоном 2-го легкопехотного, перешел через Вислу и высадился на отмели. Солдаты 2-го легкопехотного полка имели честь быть выдвигаемыми впереди каждой атакующей колонны. Гарнизон Данцига сделал энергичную вылазку. Но 2-й легкопехотный полк остановил ее. Весь маленький корпус Шрамма, увлеченный примером, пылко бросился вперед и заставил осажденных вернуться в город. Таким образом французам удалось завладеть переправой через Вислу. Сейчас же был выстроен понтонный мост, и французские аванпосты вытянулись почти до форта Вейксельмюнде.

Обе следующие вылазки были точно так же доблестно отражены.

Генерал Шасслу, которому очень доверял Наполеон, упорно продолжал охватывать город плотным кольцом, к великому горю Лефевра, который ежедневно нетерпеливо осведомлялся, когда же ему можно будет пойти на приступ.

Зима была очень суровой, но благодаря мерам, принятым маршалом, солдаты не терпели недостатка ни в чем. Каждый вечер зажигались громадные костры, и солдаты весело варили пунш, напевая песни.

Нравственное состояние войск было превосходным. Один только маршал приходил в полное отчаяние. Он ничего не мог понять в мерах предосторожности, принимаемых инженерами. Словно старая боевая лошадь, он грыз удила от нетерпения броситься скорее в атаку и так и трясся от желания поскорее услыхать призывные звуки труб.

День, когда мы застаем его в палатке за выслушиванием дневного рапорта от своего адъютанта, которого он прерывал нетерпеливыми возгласами: «Как ничего нового? Все еще ничего нового?», был ознаменован заседанием малого военного совета. На совещание к маршалу явились генерал Шасслу, заведующий инженерными работами, и генерал Киргенер, командовавший артиллерией, равно как и генерал Шрамм.

– Ну что же, господа, скоро ли мы пойдем к концу? – спросил он при виде их.

– Немножечко терпения, – ответил генерал Шасслу, – мы продвигаемся, мы продвигаемся!

– А скоро ли мы будем в состоянии пойти на приступ? Что вы тянете? Уж не собираетесь ли вы прожить здесь до самой смерти? – продолжал Лефевр, который воображал, что эти ученые генералы, эти люди пера, нарочно затягивают час решительной атаки.

– Пожалуйста, – вежливо ответил Шасслу, – взгляните на этот план. Вот укрепления Данцига, – прибавил он, указывая на черту на картe. – Вот там два верка, разделяемые селением, называемым Шельдлиц.

– Когда мы возьмем это предместье?

– Через неделю.

– Не ранее? Почему?

– Потому что мы сначала должны попробовать ложную атаку на правый верк, Бишофесберг.