Тайна Наполеона - [11]

Победа, паря над великой армией на невидимых крыльях, покровительствовала сну великого солдата. Когда он снова открыл глаза, то увидел, что всю долину застилает густой туман. В сопровождении солдат с факелами Наполеон обошел войска. Он воодушевил их своей энергией и огнем речей. Надо было разбить пруссаков, разобщить их с русскими, и наступал день, когда вновь должны были ожить чудеса Аустерлица! Раздались крики: «Да здравствует император», и Ланну был дан сигнал к атаке.

День 14 октября 1806 года ознаменовался двойной победой: при Иене и Ауэрштадте. У Иены, где лично командовал Наполеон, победа чуть-чуть не стала сомнительной из-за маршала Нея, который неосторожно увлекся. У Ауэрштадта, где Даву не получил подкрепления от Бернадотта, завидовавшего ему и буквально придерживавшегося приказа Наполеона оставаться на позиции у Дорнбурга, пруссаки на момент вообразили, что им удалось уничтожить весь третий корпус, но дивизии Фриана и Морана решили победу. Герцог Брауншвейгский был убит наповал, маршал Моллендорф – опасно ранен.

Двойное и достославное сражение 14 октября уничтожило прусскую армию. Разгром ее не поддается описанию. Кавалерия Мюрата преследовала сабельными ударами беглецов вплоть до самого Веймара. Если бы не бездеятельность Бернадотта, то в Пруссии не осталось бы ни единого солдата на другой день после этих двух сражений, где маршал Даву сравнялся с Наполеоном и разделил его славу.

Вечером после сражения Наполеон обошел часть поля битвы. Он задумчиво осмотрел трупы, нагроможденные около рощицы, откуда стреляла прусская артиллерия. Его поразил номер полка.

– Из тридцать второго! – воскликнул он. – И опять из тридцать второго! Сколько их уже пало в Италии, в Египте, в Германии, везде… О, храбрецы! – взволнованным голосом сказал он Раппу, своему флигель-адъютанту. – Каким чудом еще остались люди в этом непобедимом полку! – И император, остановившись, снял шляпу, пустив лошадь шагом, отдавая таким образом последнюю почесть храбрецам 32-й полубригады, солдатам Аркольского моста и Маренго, а затем продолжал свой обход.

При въезде в деревню Ауэрштадт находилась маленькая ферма, около которой по всем признакам разыгралось жаркое дело, если судить по количеству трупов, разбросанных повсюду, и по количеству ломаного оружия, усеявшего весь лужок и садик у фермы. Перед дверью риги, тщательно запертой, император заметил силуэт какого-то худого великана, который, казалось, стоял на часах. Под мышкой этот великан держал длинную палку.

VI

Наполеон пришпорил лошадь и, подскакав к странному часовому, спросил:

– Какого черта ты здесь делаешь, тамбурмажор?

Тамбурмажор, вытягиваясь во весь свой рост, взял палку, искусно повертел ею в воздухе, подбросил кверху, подхватил на лету и, взяв ее к плечу, словно солдат, отдающий честь ружьем генералу, ответил:

– Ваше величество, я жду подкрепления!

– Ба! Да я тебя узнаю! Ты – тамбурмажор моих гренадеров и зовут тебя ла Виолетт?

– Да, ваше величество, это я самый! Я нахожусь в пути на Берлин, как вы, ваше величество, изволили приказать.

– Хорошо, успокойся, мы идем на Берлин, братец! Теперь дорога открыта, – улыбаясь, ответил император. – Но о каком подкреплении ты говоришь?

– Ваше величество, не могу же я один увести с собой всех моих пленников.

– Твоих пленников? Каких пленников? – спросил заинтересованный Наполеон.

– Да тех самых, которых я взял в плен. Они там, в риге. Я запер дверь и жду.

– Ты захватил пруссаков в плен? Ты?

– Да, ваше величество, целый эскадрон! Я был тут неподалеку с моими барабанщиками. Тут я и увидал спешившихся красных драгунов, которые удирали во все лопатки. Я и предложил им сдаться. Они послушались. Подумали, наверное, что за мной идет целый полк, вот и сдались. Тогда я запер их там. Вот как это все произошло, ваше величество!

Один из офицеров свиты во время разговора императора с тамбурмажором прошел в ригу, а затем, явившись обратно, доложил Наполеону, что тамбурмажор говорит сущую правду: шестьдесят красных драгунов, бросив оружие, сдались на милость победителя, прося оставить им жизнь.

Наполеон, восседая на лошади, приходился почти на уровне лба ла Виолетта.

– Подойди-ка сюда, – сказал он ему тоном, доказывавшим великолепнейшее расположение духа, схватил ла Виолетта за ухо и больно оттрепал его.

Ла Виолетт сдержал крик боли: очевидно, император был чертовски доволен, раз трепал его за ухо с такой силой!

– А, так ты, какой-то там тамбурмажор, позволяешь себе брать военнопленных?… Ну ладно же, погоди! Я тебя проучу за это! – Император возвысил голос и крикнул: – Рапп, подойдите сюда!

Рапп подъехал. Наполеон быстро отцепил с его груди крест Почетного легиона и, протягивая остолбеневшему ла Виолетту, сказал ему:

– Тамбурмажор ла Виолетт, ты – герой. Отныне ты будешь носить знак своего геройства. Рапп, прикажите направить этих пленников в Иену! – И, не дожидаясь выражений благодарности новопожалованного дворянина, остолбеневшего от неожиданности, Наполеон пришпорил лошадь и галопом помчался заканчивать осмотр поля битвы.

Ла Виолетт, опершись обеими руками на палку, задумчиво рассматривал крест, сверкавший на его груди. Он пробормотал глубоко взволнованным голосом: