Тайна наглой сороки - [36]

— Еще бы не взять! — оживился Электрон Павлинович. И, попытавшись, не очень умело, изобразить безразличие, спросил: — А где это место?

— Так тебе и скажи! — рассмеялся Климентьев. — Это всегда — секрет фирмы. В общем, запомнили, ребята, куда гнезда нести?

— Запомнили, — закивали мы. Хотелось бы, конечно, поговорить с этим чудаковатым (Ванька бы просто сказал «ушибленным») Павлинычем поподробней, но сейчас надо было заниматься другими делами. Я подумал, что мы можем перехватить его либо после бухгалтерии, либо завтра наведаться — прихватив для убедительности ком из кусочков разнообразной проволоки, который валялся у нас в сарае. Ведь всегда можно сказать, что мы разобрали гнезда и сами смотали их в этот ком...

— Хорошо, — сказал Климентьев. — Тогда пошли в бухгалтерию.

— В бухгалтерию? — живо поинтересовался Электрон Павлинович. — А зачем вам?

— Ребята, так сказать, на производственной практике... — сообщил Климентьев. — Борис, покажи ему вашу бумагу.

Я предъявил Павлинычу наш «мандат», и тот изучил его с большим благоговением.

— Степанов, вроде того, ваше обучение на себя взял? — спросил он.

— Вроде того, — ответил Ванька.

— Тогда мне надо ключи вам выдать, — сказал Павлиныч. — Ведь сегодня суббота, ни Зины нет, ни Маши.

— Конечно!.. — хлопнул себя по лбу Климентьев. — Я и забыл.

— Но они всегда ключи мне оставляют, — продолжал Павлиныч. — Ой, куда же я их дел? — Ища ключи, он взял термос со стула и теперь бестолково держал его в левой руке. — Не дай Бог, потерял — особенно от сейфов! Ведь мне голову оторвут... А, вот они...

— Держите, — приняв ключи от Павлиныча, Климентьев передал их нам. — Я вас провожу, покажу, где какие книги, а дальше сами возитесь.

— Вы надолго? — полюбопытствовал Павлиныч. — А то мне тоже скоро уходить, а без ключей я уйти не могу. Обещал Зине их занести по пути домой.

— Да нет, мы недолго, — ответил я. — Полистаем книги, чтобы понять, что к чему, и уйдем. Нам ведь надо только уяснить для начала, как это делается.

— А если и задержитесь, невелика беда, — вмешался Климентьев. — Ты уходи спокойно, а ребята ключи мне оставят, я в понедельник сам их Зине вручу. У меня оно и целей авось будет...

— Ну, можно и так, — с некоторым облегчением согласился Павлиныч. — Я, может, тогда через двадцать минут — через полчасика соберусь и домой пойду.

— А если вы еще будете, когда мы там закончим, то, может, мы насчет гнезд подобней договоримся, — сказал я.

— Насчет гнезд — всегда добро пожаловать, — кивнул Павлиныч.

Мы поднялись в бухгалтерию, отперли дверь, потом сейфы, Климентьев показал какие книги и подшивки документов в первую очередь стоит поглядеть.

— Ладно, пойду я, — сказал он. — Сиди сколько влезет. И ключи мне занесите.

— Вообще странно, что они такому растяпе ключи оставили, — заметил Ванька.

— Ну, тут все такое хлипкое, что и без ключей можно вскрыть любую дверь и любой сейф, — рассмеялся Климентьев. — А поскольку в документах ничего секретного или криминального нет, пустая писанина одна, то почему бы не оставить ключи Епифанову, коли ему надо работу закончить?

— Епифанов — это фамилия Павлиныча? — уточнил Ванька.

— Она самая. И я бы советовал вам запереться. Нет, никто вас не обидит, но Епифанов, как многие одинокие неудачники, которым и поговорить не с кем, любит искать собеседников. Как начнет талдычить о своем, так может заболтать до смерти. Но он хоть и навязчивый, но не настырный. Если увидит, что дверь заперта и что вы не хотите, чтобы вам мешали, — докучать не будет.

Мы послушались совета Климентьева и заперли дверь. И правда, через некоторое время нам показалось, будто кто-то тихо подошел и попробовал войти, но, убедившись, что дверь заперта, так же тихо удалился. Но нам было не до того. Теперь, когда мы знали про махинации с металлом, все цифры последних месяцев — особенно связанные с отправкой вагонов — виделись нам в совершенно новом свете. Действительно пыхали жизнью и были полны «всеми оттенками смысла». Я проглядывал столбик за столбиком, накладную за накладной, Ванька подтаскивал мне все новые и новые папки, а когда не таскал, записывал на отдельном листочке бумажки данные, которые я боялся забыть и диктовал ему перед тем, как перелистнуть страницу. Я сравнивал и подсчитывал, подсчитывал и сравнивал. Мне — да и Ваньке — очень хотелось найти что-то, что помогло бы Степанову разорвать союз с отпетым жульем. И завод выручить, возобновив на нем производство — производство нормальных современных инструментов.

Для меня это было настолько увлекательно, что, наверно, я мог бы целый том исписать — ну, с десяток глав точно, — рассказывая о всех моих подсчетах и выкладках. Боюсь, однако, что не все из вас разделяют мою любовь к цифрам и счету и что вас затошнит уже на третьей странице бесконечных «плюсов», «минусов», «умножить» и «разделить». Поэтому вообще ничего не буду рассказывать. Достаточно сказать, что прошло немало времени, прежде чем мы с Ванькой вывели окончательный итог. И он нас настолько потряс, что мы для верности пересчитали все еще раз. И получили тот же самый ответ — то есть никакой ошибки.