Тайна моего мужа - [114]

А что, если он причинит вред кому-то еще? Она вспомнила, как он выглядел в больнице, сокрушенный тревогой из-за искалеченного тела дочери.

«Она посмеялась надо мной, миссис Кроули».

Посмеялась над тобой? Тупой, самовлюбленный ублюдок. И этого оказалось достаточно, чтобы ты ее убил? Отнял у нее жизнь. Отнял все те дни, которые она могла бы прожить, образование, которое она могла бы получить, страны, которые она могла бы посетить, мужа, за которого она могла бы выйти, детей, которых она могла бы родить. Рейчел так яростно затрясла головой, что зубы застучали друг о друга.

Она встала. Подошла к телефону и подняла трубку. Ее палец завис над кнопками. Вспомнилось, как она учила Джейни при необходимости вызывать полицию. У них тогда еще был старый зеленый аппарат с дисковым набором номера. Она позволила Джейни потренироваться в наборе цифр, а затем дала отбой, прежде чем они успели дозвониться по-настоящему. Джейни захотела разыграть целое представление. Она заставила Роба лечь на пол в кухне, а сама кричала в трубку: «Мне нужна „скорая“! Мой брат не дышит!» «Прекрати дышать, – велела она Робу. – Роб. Я вижу, как ты дышишь». Роб едва не потерял сознание, пытаясь ей угодить.

У маленькой Полли Фицпатрик больше не будет правой руки. Она правша? Вероятно. Большинство людей правши. Джейни была левшой. Одна из монашек пыталась заставить ее писать правой, и Эд пошел в школу и сказал: «При всем моем к вам уважении, сестра, кто, по-вашему, сделал ее левшой? Бог! Так что оставьте ее в покое».

Рейчел нажала кнопку.

– Алло? – К телефону подошли куда быстрее, чем она того ожидала.

– Лорен! – приветствовала невестку Рейчел.

– Рейчел. Роб как раз уже выходит из душа, – сообщила Лорен. – Все в порядке?

– Я понимаю, что уже поздно, – начала Рейчел, хотя даже не посмотрела на часы. – Вы и так вчера были со мной весь день, и мне не следовало бы так навязываться, но я тут подумала: нельзя ли мне переночевать у вас? Только сегодня. Почему-то, сама не знаю почему, я никак не могу…

– Конечно можно, – отозвалась Лорен и вдруг закричала: – Роб!

До Рейчел донесся рокот его низкого голоса на заднем плане.

– Съезди за своей матерью, – велела ему Лорен.

Бедняга Роб. Подкаблучник, как сказал бы Эд.

– Нет-нет, – возразила Рейчел. – Он только что из душа. Я сама приеду.

– Ни в коем случае, – отрезала Лорен. – Он уже едет. Он был ничем не занят! Я постелю вам на диване. Он удивительно удобный! Джейкоб так обрадуется, когда увидит вас завтра утром. Жду не дождусь, когда увижу его лицо.

– Спасибо, – отозвалась Рейчел.

Внезапно ей сделалось тепло и сонно, как будто ее накрыли одеялом.

– Лорен? – окликнула она невестку, прежде чем повесить трубку. – А у вас не осталось еще этих макарони? Вроде тех, которыми ты угостила меня вечером в понедельник? Они были божественны. Просто божественны.

Промелькнула кратчайшая пауза.

– Вообще-то, остались, – ответила Лорен, и голос ее дрогнул. – Мы можем выпить с ними чая.

Пасхальное воскресенье

Глава 54

Тесс разбудил шум ливня. Было еще темно – около пяти утра, как она предположила. Уилл лежал на боку рядом с ней, повернувшись лицом к стене и тихо похрапывая. Его вид, запах, все ее ощущения рядом с ним были так знакомы и привычны. События прошедшей недели казались совершенно недостоверными.

Она могла бы прогнать Уилла на диван, но тогда ей пришлось бы отвечать на вопросы Лиама. Он и так уже слишком хорошо понимал, что все не вполне в порядке. Вчера за ужином она заметила, что взгляд сына постоянно мечется от нее к Уиллу и обратно, отслеживая их разговор. Вид его настороженного личика разбивал ей сердце и переполнял таким гневом на Уилла, что она с трудом могла смотреть на мужа.

Тесс чуть отодвинулась, чтобы не касаться Уилла. Как удобно, что она обзавелась собственной постыдной тайной. Это помогало ей совладать с дыханием во время внезапных приступов ярости. Он подвел ее. Она в ответ подвела его.

Может, их обоих охватило какое-то временное помрачение ума? В конце концов, это подходящее оправдание для убийц, так почему бы и не для ссорящихся супругов? Брак как форма безумия, любовь, постоянно колеблющаяся на грани раздражения.

Коннор сейчас, скорее всего, спит в уютной квартире, пахнущей чесноком и стиральным порошком, уже начиная жить дальше и забывая о ней во второй раз. Ругал ли он себя за то, что снова повелся на эту никудышную, бессердечную женщину? И зачем она изображает героя песни в стиле кантри? Должно быть, чтобы смягчить впечатление, чтобы ее образ казался нежным и печальным, а не распутным. Она подозревала, что Коннору нравится музыка кантри, но, возможно, сама это придумала, перепутав его с другим бывшим. Она толком его и не знала.

Уилл терпеть не мог кантри.

Вот почему им с Коннором так хорошо было вместе, потому что, по сути, они были чужими друг другу. Из-за этого все – их тела, их личности, их чувства – как будто делалось четче. Логики в этом нет, но чем лучше ты кого-то знаешь, тем больше смазывается его образ. Факты накапливаются, а человек исчезает. Куда интереснее гадать, нравится ли кому-то музыка кантри, чем знать это наверняка.