Тайна мертвой царевны - [85]

Но Дунаев не мог заставить себя читать дальше. Он снова и снова рассматривал картину, возникшую в его воображении, снова и снова вглядывался в лицо Веры – в мертвое любимое лицо, и ему больше всего на свете хотелось задушить своими руками убийцу, который только что признался в своем преступлении.

Так. Нужно вернуться в Петроград. Теперь понятно, кого должен настигнуть сыскной пес и чье горло перегрызть.

«Я убью Подгорского. Я это сделаю, Вера! Клянусь!» – слабо прошептал Дунаев, и звук собственного голоса помог ему очнуться и снова вчитаться в строки письма, которые уже слегка потуснели.

Надеюсь, Д. окажется тебе полезен. Он практически мгновенно выяснил, что девка уехала в Москву, и будет искать помощи Р. Хитрово. Главное – не дать ему сойти со следа. Он ни о чем не подозревает. Я для проверки делал ему более чем толстые намеки. Он не догадался. Поддерживай в нем жажду мести за Веру. Но потом его лучше убрать! С ним, возможно, приедет некто Файка Сафронов. Очень хитер, мне кажется, у него какие-то свои замыслы, будь с ним осторожен, используй, но потом убери и его. Не сомневаюсь, что ты доведешь дело до конца так же блестяще, как это удалось с Филатовыми. Кстати. Слышал ли ты что-нибудь о своем помощнике в этом деле, о Гадлевском? Добрался ли он до Финляндии? Как только получу от тебя весть об успешном завершении операции, мы с матерью тоже тронемся в Землю обетованную. Генерал Д. обещал нам награды, но я стою за идею, ты же знаешь! Надеюсь, и ты последуешь нашему примеру, так что рано или поздно повидаемся с тобой и Гадлевским где-нибудь на Шамс д’Элизе. Еще раз прости за Веру. Это судьба… Желаю удачи. Твой друг П. Подгорский».

Бумага высыхала быстро, текст письма исчезал на глазах, но главное Дунаев понял… Мысли метались, метались…

Значит, эти трое были сообщниками – Подгорский, Степан Бородаев, этот Гадлевский, сгнивший в лесу… Как же Дунаев был доверчив! И как он был туп. Эти «более чем толстые намеки» – очевидно, карты, выпущенные к трехсотлетию дома Романовых и сложенные подобающим образом. И Степан ведь чуть ли не в открытую говорил, что одной великой княжне удалось бежать!

Вот тебе и уэллсовщина!

Неужели это правда?!

Файка не мог этого не знать. Выходит, врал… зачем?

«Файка Сафронов очень хитер, мне кажется, у него какие-то свои замыслы», – всплыли в памяти слова из письма Подгорского.

Возможно, Файка и в самом деле случайно прижился в доме на набережной реки Фонтанки, возможно, он случайно познакомился с Верой, случайно увидел ее новую подругу, однако вряд ли он мог случайно оказаться около квартиры Инзаевых именно в тот момент, когда там оказалась та девушка. И все это ерунда – насчет какого-то «узелка с бельишком», который он собирался забрать у Веры для продажи.

Он подстерегал девушку. Зачем?

Слушая, как Файка описывает «убивцу», Степан заметил, что она произвела на него большое впечатление.

Да, произвела… Он мог узнать узницу дома Ипатьева, однако наивно думать, что его вдохновляла рыцарская любовь к великой княжне и желание ей помочь. Возможно, Файка тоже был в подвале, где убивали несчастных Романовых. А узнав, что одна из царевен чудом спаслась, пожелал довести дело до конца, погубить ее, иначе не помогал бы Дунаеву идти по ее следу.

Недаром же Файка видел нож, который торчал из груди Веры! Он точно знал, что убил ее Павлик, который потом и забрал нож. Знал – и промолчал…

Ему не нужно было поймать подлинного виновника гибели Веры. Ему нужно было найти и уничтожить ту девушку.

Не имеет значения, сам ли Файка был таким идейным убийцей, или его вела та же низменная злоба, которая заставляла крестьян жечь барские дома вместе с их обитателями, действовал ли он по указке своих начальников, каких-нибудь там Филиппа Голощекина, Якова Юровского или других русских и нерусских негодяев, переименованных или сохранивших свои подлинные имена, одержимых ненавистью к монархической России, а ведь для нее возможна только единоличная власть, любая парламентщина приведет ее к хаосу!.. Файка, Степан, Павлик – они вертели Дунаевым как хотели, они сделали его своим оружием, пользуясь его жаждой мести, пользуясь его любовью к Вере!

Вера, Вера… с каким ужасом и отвращением она, наверное, наблюдала с небес за тем, как ее любимый пытается погубить ту, которую сама Вера пыталась спасти, может быть, с радостью закрыла собой!

И Дунаев дал возможность Файке сбежать! Значит, эта девушка по-прежнему в опасности.

Надо догнать Файку, и как можно скорей.

Дунаев выскочил вон из квартиры, где пахло кровью и смертью, и ринулся к Тверской. Он не сомневался, что Файка не оставит своего замысла. Значит, он направится в Сухаревский переулок. Короткой дороги он не знает – побежит по Садовой. Дунаев потерял много времени, но, пройдя через переулки, он опередит Файку и встретит его в Сухаревском.

Только нельзя показать виду, что гнусная роль Файки стала Дунаеву известна. Но только до поры до времени. Вот раздобудет оружие – и немедленно прикончит негодяя.

А у Файки оружие, видимо, есть. Какой-нибудь нож – гнусное орудие тайного, разбойного, подлого убийства.