Тайна лесного браконьера - [13]
Эрик и я остановились как вкопанные.
— Какие ветки?
— Надломленные веточки, — пояснила она. — А что, вы оставляли еще и другие?
— Что за надломленные веточки? — спросил Эрик. — Мы не делали никаких меток. Значит, их делал кто-то другой.
— Может быть, Очкарик? — предположил я.
Катя презрительно посмотрела на нас. Наш авторитет явно упал в ее глазах. Она поманила нас назад. Сделав несколько шагов, мы увидели метку. Веточка была надломлена и повернута в направлении, по которому мы шли. Ни Эрик, ни я не заметили меток. Нам обоим стало стыдно.
— Если вы не знали ничего о метках, то как вам удалось выбрать правильный маршрут? — спросила Катя.
— Ну хватит! — сердито пробормотал вконец расстроенный Эрик. — Попридержи язык!
Мы зашагали дальше, ориентируясь теперь по сломанным веточкам. Они привели нас к другой тропинке, по которой мы шли довольно долго в глубь леса.
Тут Шнапп неожиданно сделал прыжок и быстро припустил вперед. Эрик попытался вернуть пса обратно, но тот не послушался, пересек поляну и скрылся на противоположной стороне в кустах. Вскоре мы услышали его лай. Непохоже было, что Шнапп на кого-то сердится, скорее его тявканье выражало радость. Мы бросились за ним в кусты и вдруг увидели Очкарика вместе с бродягой.
Шнапп крутился вокруг них и визжал от радости. Пес был безмерно рад, что нашел Очкарика. Наш друг поднялся навстречу.
— Привет! — радостно сказал он и спросил: — Как вы меня нашли? По моим меткам?
— Это Катя обнаружила их, — коротко бросил Эрик. Честное признание далось ему с трудом.
Очкарик усмехнулся. Он сделал величественный жест и представил нас своему собеседнику. Тот кивнул и сделал нам знак садиться. Мы устроились рядышком на траве. Бродяга производил впечатление усталого, даже, пожалуй, измученного человека. Вел он себя по отношению к нам вежливо и дружелюбно.
— Я расскажу вам все, — начал Очкарик. — Но хочу сразу уведомить: это не господин Свенсен выкопал клад. Здесь был другой человек, которого нам еще предстоит найти.
— Господин Свенсен! — произнес бродяга и горько улыбнулся. — Господин Свенсен! Как много лет меня никто так не называл! «Господин» — это звучит гордо. Сейчас же я просто «лесной человек».
Предоставив ему овладеть своими чувствами, Очкарик начал свой рассказ.
— Итак, я шел за господином Свенсеном. Прогулка была довольно длительная. Он сделал большой круг, заглядывая по пути на все фермы и, как это сказать, хм…
— И просил милостыню, — закончил Свенсен фразу. — Скажи прямо: «и просил милостыню». Я не стыжусь этого, и ты тоже не должен стыдиться!
— Ну да, он заходил на все фермы и просил милостыню, — продолжил Очкарик. — А я следовал за ним и думал, что, собственно, это очень странно, когда некто, только что вырывший из-под земли клад в тысячу крон, идет побираться. И чем дольше я раздумывал, тем больше убеждался, что этот человек не может быть вором. В конце концов, я дошел за ним до леса. Далее я все время надламывал веточки деревьев, чтобы вы смогли меня найти, если отправитесь на поиски. И, наконец, вы должны знать: господин Свенсен живет здесь, в лесу.
При этом Очкарик показал рукой на два мешка, стоявших под ближайшим деревом. Связанные над ними ветви образовывали крышу.
— Я увидел, что господин Свенсен пришел сюда, — продолжил Очкарик, — и затаился в кустарнике. А он сел под деревом и стал читать газету. Прошло, думаю, не менее часа. Все было спокойно.
— Я читаю не очень быстро, — криво улыбнулся «лесной человек».
— У меня вдруг пропала охота чего-то ждать, — снова взял слово Очкарик. — Я вышел из кустарника и поприветствовал господина Свенсена. Потом мы с ним разговорились, и я стал задавать ему вопросы: знал ли он о нашем кладе и не видел ли, кто его выкопал. Так вот и сидим, беседуя, и я уже кое-что узнал. Эта информация нам может здорово пригодиться.
— А кого из вас я испугал вчера ночью? — спросил «лесной человек».
— Вон его, — ответил Очкарик и показал на меня.
— Извини, я очень сожалею, — сказал Свенсен. — Но ты так смешно подражал крику совы, что я не смог удержаться. А дальше за тобой я не пошел, так как торопился в свое логово.
— Я вел себя глупо, — признался я смущенно. — Чего я испугался, сам не понимаю.
— А теперь слушайте внимательно, — сказал Очкарик. — Выходит, что тот, кто украл наши деньги, — браконьер, который ставит в лесу капканы. Есть тут такой, и, по всей вероятности, он-то и подсмотрел, как вы прятали клад.
— Подожди малость, — прервал я его. — Нас с Эриком обвинили в поджоге большой фермы. Но потом освободили. А знаешь, кто нас оклеветал? Лаурсен…
— Эта крыса! — Эрик скрипнул зубами.
— И, между прочим, Ларсен упомянул, что горит желанием расправиться с типом, который в лесу расставляет капканы на зверьков.
— Как было бы здорово, если б мы его поймали, — заметил Очкарик. — Господин Свенсен видел его.
— Да, возле вашей хижины, — добавил «лесной человек». — Должен сказать, что я несколько раз натыкался на его капканы и силки. Совсем недавно обнаружил в капкане белку. У нее была раздроблена лапка, и она умирала от голода. Мне пришлось убить бедного зверька, чтобы избавить его от мучений. Готов поклясться, если поймаю этого бандита, то изуродую его, как Бог черепаху. Как-то ночью, дней пять-шесть назад, я увидел его, но на порядочном расстоянии, да и было очень темно. У него был карманный фонарь, который он включал пару раз на короткое время. Я сумел лишь разглядеть, что он в светлой куртке и темных брюках. Думаю, что ростом поменьше меня. Какое у него лицо — трудно сказать: видел-то я его со спины. К сожалению, наступил в это время на ветку, которая треснула. Он услышал, выключил фонарь и задал стрекача в направлении вашей хижины. Мне она хорошо известна, несколько раз я был в ней. Даже стибрил немного вашего табака, но потом незаметно подложил, сколько взял.
