Тайна леса Рамбуйе - [9]

В кромешной темноте они выбрались из развалин террасы и на ощупь направились в жилые комнаты.

На кухне зажгли свечи в старинных бронзовых канделябрах. Жан-Поль достал деревенскую снедь — яйца, творог, овощи и сварил на спиртовке кофе.

Но Клоду не хотелось есть. Его подташнивало от охватившей тревоги. Было ощущение, как будто он соскальзывает в пропасть — еще не разбился, но все к тому. Он понимал, что родной дядя плохого не пожелает, в преисподнюю не толкнет, но чувствовал себя словно бы обманутым.

— Неужели нет иного выхода?

Клод сказал это неожиданно для себя резко и зло.

Дядя ответил не сразу. Вытер салфеткой губы.

— Видишь ли, мой дорогой Клод, иные выходы, конечно, есть. Но куда они приведут? В тупик. Ты остался без документов. Тебя разыскивают и всюду могут опознать. Заграничный паспорт получить не удастся, а без него, куда бы ты ни уехал, везде будешь обреченный человек. Всюду станут тобой помыкать, шантажировать. И ты скатишься на самое мрачное и низкое дно. Ты будешь жить на четвереньках, боясь поднять лицо, страшась, чтобы тебя не узнали. Ничто не спасет — ни поддельный паспорт, ни дальние страны. Ты, без вины виноватый, будешь жить в вечном страхе. Даже во сне. Это ужасно.

Жан-Поль как бы распахивал перед Клодом двери тех выходов, о которых он смутно, не признаваясь себе, думал и даже намекнул своим вопросом.

— Я не хочу тебе такой жизни, Клод. В нее нельзя влезть на время и затем как ни в чем не бывало выйти сухим и чистым. Она засасывает до конца. Иностранный легион — единственный легальный путь для исчезновения Клода Сен-Бри. Там тебя уже никто не достанет. А время будет работать на нас.

Утром Жан-Поль объявил, что во Франции три вербовочных пункта в легион — в Страсбурге, Марселе и Фонтене-су-Буа. Ближайший — в Марселе. Позавтракав, они отправились на железнодорожную станцию. Прямого поезда на Марсель не было, предстояла пересадка в Лионе. И Клод поймал себя на том, что радуется задержке поезда, что дорога длинная и в Марсель приедут нескоро.

Сидя в вагоне, он смотрел на мелькающий в окне мир со щемящей тоской, сознавая, что расстается с той прекрасной жизнью, которая совсем недавно была для него настолько естественной, что даже не замечалась и воспринималась как должное…

Пролетали полустанки, мосты, розовая черепица крыш. По дорогам и эстакадам неслись разноцветные автомобили. Притиснувшись лбом к окну, Клод в который раз прокручивал ленту событий, задерживался на отдельных эпизодах, возвращался назад и все искал и никак не мог найти для себя четкий ответ — нелепая случайность или жестокая закономерность?

Почему все вдруг полетело кувырком в такой мирный майский день? Почему именно его обокрал бродячий фокусник, почему он поехал провожать Патрицию, почему, наконец, оказался он, Клод Сен-Бри, первым, кто увидел на дороге полосатый костюм и остановился, попав в засаду? Рок, судьба, стечение случайностей?

Могло ли с ним все это не произойти? Могло. Если бы в Рамбуйе он выбрал иную дорогу. Или если бы впереди ехал кто-нибудь другой, кто остановился бы первым, и тогда задержали бы его, а не Клода Сен-Бри.

Но тогда… Значит, все равно кто-то должен был обязательно попасться в дьявольский капкан? В ловушку, придуманную и вычисленную где-то в кабинетах с табличкой на дверях «Посторонним вход строго воспрещен». Значит, случиться это должно было неминуемо. С ним. Или с кем-то другим. Но непременно с невиновным!

И Клод в своих размышлениях, как в стену, уперся в это неожиданное для себя открытие. Череда мыслей оборвалась, повисли обрывки недосмотренных кадров рокового воскресного дня. И не хотелось уже ни ворошить их, ни разбирать и отыскивать логическую связь. Он слушал перестук колес поезда и думал, сколько, интересно, секунд от одного стыка до другого. И так заснул.

Жан-Поль тоже дремал. Старый, опытный детектив, прошедший за свою длинную жизнь через крутые лестницы и тесные коридоры полицейских, судебных и адвокатских контор и учреждений, он был хорошим психологом и понимал состояние своего двадцатидвухлетнего племянника. С жалостью и болью смотрел он на заснувшего в углу купе Клода. И если бы Клод внезапно проснулся и перехватил взгляд, то понял бы, как трудно ему будет отныне.

«Но это самый верный ход, — думал Жан-Поль. — В нашем омуте беззакония, огороженном бутафорией законов, нужно действовать приемами легальными и соблюдать правила игры. Легион — самое подходящее легальное укрытие».

В Лионе пересели в экспресс, который без остановок шел прямо на Марсель, куда прибыли вечером. Шумный портовый город уже начинал утихать, расцветал желтыми и голубыми огнями реклам. Запись в легионеры пришлось отложить на завтра.

— Вроде бы ничего не делали, только ехали, но я устал, а ты, Клод?

— Я тоже. Разбитый весь.

Клод подумал о том, что хорошо бы побыть одному.

— Пойдем-ка ужинать, племянник. И в самый лучший ресторан, какой я здесь знаю. Называется «Старый порт».

Ресторан находился в глубине маленькой бухточки старого порта у самой воды. Задрапированные темно-красным бархатом стены подсвечивались неяркими бра. Одна стена была целиком стеклянная и выходила на море, которое в свете уличных фонарей мерцало черной ночной водой и вкрадчиво вздыхало.