Тайна леди - [11]

Робин увидел, что Пауик приближается к строению, где они рассчитывали найти кров. Это может быть связано с некоторыми сложностями.

– Сестра.

Монашка обернулась, готовая к новой битве.

– Возможно, нам понадобится легенда.

– Зачем?

– Вдруг хозяева дома заинтересуются, почему монахиня путешествует без женского сопровождения. Особенно с таким мужчиной, как я.

– По виду вы настоящий повеса, – согласилась монашка.

– Тогда зачем ехать со мной?

– Леди Содуэрт. – Она отвела глаза.

– Надеюсь, урок пошел вам на пользу. Она, без сомнения, наслаждается вкусным ужином, прежде чем улечься в теплую сухую постель, а нас в лучшем случае ждут солома и похлебка. Подумайте о том, что я мог бы наслаждаться таким же комфортом. Если бы не вы, я бы остался в Аббевиле.

Она удивленно округлила глаза:

– Хотите сказать, что это я во всем виновата?

Робин обратился к быстро приходящей в себя собачке:

– Она безрассудная, вздорная женщина, не так ли?

– Я не такая! – запротестовала монашка.

– Факты есть факты. – Прежде чем она смогла пожаловаться на это, карета резко дернулась и остановилась. – Опустите окно и скажите мне, что вы видите.

Бормоча что-то себе под нос, монашка послушалась, впустив внутрь холодный сырой воздух.

– Мы на дорожке, ведущей к задней двери дома. Ваш слуга разговаривает с кем-то у парадной двери. Все вокруг залито водой.

Робин наклонился над ней, чтобы крикнуть в окно:

– Фонтейн!

– Да, сэр, – отозвался камердинер.

– Сейчас, когда мы стоим, колеса в воде?

– Не больше чем раньше, сэр. А я вымок до нитки.

– Это точно. – Робин опустил окно и сел.

– Твой хозяин, – сказала монашка Кокетке, сидевшей на коленях у Робина, – жестокий и бессердечный.

– Разве это не ее вина, Кокетка, что моему бедному камердинеру пришлось ехать под дождем?

Кокетка согласно взвизгнула.

– Подхалимка, – укорила ее монашка.

– Мегера, – парировал он. – И я имею в виду не собаку.

– Конечно, нет. Она никогда не противоречит вам.

– Она не всегда слушается. Будь проклят этот бесконечный дождь. Наша легенда, – напомнил он. – Вот мы путешествуем, несмотря на плохую погоду, монахиня и трое мужчин. Подозрительно. Могут подумать, что мы сбежали, чтобы пожениться. Страшно подумать о возможном наказании за изнасилование монахини.

– Как Абеляр, – сказала она, глаза ее блеснули.

– Хотите увидеть меня кастрированным, сестра?

– Пока нет, – ответила она.

– Ужасная женщина. Вижу, Пауик возвращается. Молитесь, чтобы он принес хорошие новости.

Монашка повернулась, чтобы выглянуть в окно.

– Даже если эти люди что-то подумают, они ничего не сделают.

– Лучше не рисковать. Мы будем братом и сестрой.

– Но мы совсем не похожи.

– Тогда сводные брат и сестра. Ваша мать была итальянкой, ваш отец – англичанином, как и мой. Видите мою преданность правде?

– До известной степени, – сухо заметила Петра. – Почему тогда мы так отчаянно спешим?

Да, почему? Робин задумался.

– Я мог бы быть более изобретательным, но давайте скажем, что мы спешим к смертному одру вашей дорогой матушки. Мы крепкая католическая семья. Вы обнаружили склонность к святой жизни и ушли в монастырь в родном городе вашей матери, Милане.

Петра нахмурилась, однако сказала:

– Разумно.

– Да это просто блестяще.

– Не должно гордиться тем, что вы блестящий лжец.

– Тогда считайте это театральной выдумкой. Я напишу пьесу о наших приключениях и назову ее… «Повеса и монахиня»

В этот момент к карете подошел Пауик.

– Мы оба Бончерчи? – быстро спросила она.

– У нас общий отец, так что да. Имя вашей матушки?

– Амалия.

– А ваше имя? Поспешите. Иммакулата звучит неубедительно для английской леди.

– Даже с итальянской матерью?

– Отец-англичанин возражал бы.

Поколебавшись, она сказала:

– Мария.

Робин спросил:

– Правда?

– Мы все еще играем в ту глупую игру?

– Да.

– Мое имя все равно Мария. – Однако ее вздернутый подбородок говорил, что в лучшем случае это полуправда.

Робин повернулся, чтобы опустить окно и выслушать отчет Пауика.

– Они дадут нам приют, сэр, но сейчас в доме только женщины, поэтому они не впустят нас в дом.

– Женщины? Надо было мне пойти поговорить с ними.

– Более чем вероятно, сэр, – ответил Пауик. – Единственно, чего я смог добиться, это сарай на заднем дворе.

– Нищим не приходится привередничать. Карета может проехать, или придется идти пешком?

– Тут есть проселочная дорога, но она ухабистая.

– Лучше все же опробовать ее. А что ты им сказал?

– Только то, что мы англичане, сэр. Ничего другого я не мог сказать, по-французски изъясняюсь плохо.

– Проклятие, мне и правда надо было пойти самому. Слушай, сестра Иммакулата моя сводная сестра Мария. Моя мать умерла, а мой отец снова женился на итальянке. – Он скорее увидел, чем услышал вздох Пауика. – У нас нет выбора. У них возникнут вопросы о монахине, путешествующей с четырьмя мужчинами. Скажи Фонтейну.

– Очень хорошо, но будем надеяться, что они не захотят сплетничать, иначе такое напридумывают.

– Бесстыдный мошенник, – сказал Робин, опуская окно.

– Но он прав.

– Он почти всегда прав. Прошу прощения за наше жилище, сестра.

– Полагаю, я более привычна к спартанским условиям, чем вы, сэр.

– Тогда с нетерпением жду вашей помощи ночью.

Когда она вздохнула и отвернулась, он почувствовал слабый укол совести. Предстоящая ночь может оказаться весьма интересной.