Тайна Красного озера - [74]

Дубенцов неслышно и быстро спустился по косогору и очутился неподалеку от глыбы. Между деревцами на ее вершине, отделявшейся от сопки глубокой пропастью, показались козы. Геолог ползком двинулся к краю пропасти и вскоре очутился метрах в пятидесяти от животных. Козы по-прежнему стояли на месте. Маленькие красивые головы их с большими черными глазами пугливо вертелись по сторонам, длинные чуткие уши слегка шевелились, ловя звуки.

Стройные, изумительно грациозные, эти пугливые и безобидные существа пробудили в душе Дубенцова жалость. Он смог сейчас выстрелом подбить любую из козуль, но рука не подымалась. Вспомнив о том, что Пахом Степанович вот-вот должен выстрелить, Виктор решил вспугнуть животных. Нащупав сухую валежинку, он с треском переломил ее. Козули моментально повернулись к сопке. Один миг - и они разом метнулись к краю обрыва.

Поджав передние ноги и запрокинув назад головы, они, как птицы, перелетели через пропасть. Но уже прогремел выстрел Пахома Степановича, и одна из коз сникла, утратила грацию, отстав в полете от других. Она исчезла где-то перед краем пропасти, не долетев до сопки.

Удрученный Дубенцов спустился в расщелину. Козуля лежала на камнях, неуклюже свернувшись. В открытых оливковых глазах ее еще светился предсмертный испуг.

- Красавица, - сказал, подходя, Пахом Степанович и с подозрением взглянул на Дубенцова. - Сук-то нарочно сломил, Виктор Иванович?

Дубенцов смущенно улыбнулся.

- Жалко стало, Пахом Степанович, - признался он.

- Но как вы заметили?

- Сейчас замечаю. Да и то сказать, не мог ты невзначай сломать сук: ты осторожный на охоте, как кошка. Сказал бы, что не надо убивать, я бы тоже пожалел. Да только зряшная эта жалость. Не мы, так хищник растерзал бы рано или поздно…

Пахом Степанович навалил убитую козу на спину, и они стали спускаться по глинистой осыпи к реке. Снизу от подножия камня сюда долетал глухой и грозный шум воды.

Из-за скалистого утеса глыбы показался широкий водоворот.

- Местечко-то опасное, - кивнул Пахом Степанович. Они подумали вызвать сюда плот, но побоялись, что Анюта одна не справится с течением и ее утащит в водоворот. Каково же было их удивление, когда, выйдя, из лесу, они увидели неподалеку плывущий сюда плот. Девушка спокойно работала шестом. На носу плота беззаботно и доверчиво восседал Орлан, привыкший к плаванию и чувствовавший себя на плоту хозяином.

- К берегу, к нашему берегу ближе держись, Анюта! - крикнул Дубенцов. - Иначе унесет, тут сильное течение и водоворот!

Но течение уже тащило плот на середину реки, увлекая его на главный фарватер, образующий перед глыбой огромную воронку. По тому, как Анюта с излишней суетливостью стала опираться шестом то с одной, то с другой стороны, видно было, что она начинает теряться. Но потом она осмотрелась - видимо, разобралась в направлении стремнин - и быстро перебежала на носовую часть плота.

Между тем дно становилось все глубже: шест сначала наполовину, потом почти весь скрылся в воде. Однако девушка теперь не терялась, и плот все больше отворачивал с главной стремнины к берегу. Наконец, под одобрительные возгласы Пахома Степановича и особенно Дубенцова Анюта подвела плот к берегу метрах в пятидесяти от водоворота. Возбужденное лицо ее разрумянилось, шляпа съехала на затылок, девушка сияла от радости.

- Еще два-три таких экзамена, и ты станешь заправским плотогоном, - смеялся Дубенцов.

- Да, если угодно знать, я нисколько не испугалась вашего водоворота, - ответила задорно Анюта. - Мне уже хотелось пустить плот туда, да пожалела вас, - высоковато было бы вам перелезать по расщелине. Да и берег там не знаю какой…

- Ишь, как расхрабрилась!

- Не все же вам, природным дальневосточникам, отличаться, - смеялась девушка. - А какая хорошенькая! - воскликнула она, увидев козулю. - Зачем вы ее убили!

- Тайга не для вегетарианцев, и мы не в музее изящных искусств, - внушал ей Дубенцов. - Какая разница - мы ее убили или растерзал бы ее кровожадный хищник.

При этих словах геолога Пахом Степанович искоса посмотрел на Дубенцова и тихонько улыбнулся в бороду.

Охотники быстро освежевали козу, часть мяса отдали Орлану, остальное завернули в лопухи и забрали с собой.

Плот снова закачался на потоках. Его очень быстро понесло к водовороту, прямо к стене утеса. Метра за два от каменной стены неведомая сила стала поворачивать его и кренить. В таком положении он вдруг устремился к камню, еще сильнее накренившись, но три шеста с силой уперлись в обрыв. Путники стали проталкиваться в сторону фарватера. Борьба продолжалась недолго - течение вдруг рвануло плот и помчало его прочь от воронки вокруг утеса. Он стремительно пронесся по узкому проходу вдоль каменной глыбы и вскоре оказался на спокойном, ровном и тихом потоке далеко от глыбы, где река снова стала шире.

Незадолго до обеденной остановки, когда рока шла в лесистой неширокой пойме, глухое рычание Орлана заставило всех насторожиться. Неподалеку вскочили два изюбра, лежавших в траве у берега. Красновато-бурые крупные олени с ветвистыми рогами, на миг вскинув головы, вдруг сорвались с места, поняв опасность, и в мгновение ока исчезли в чаще. Они так легко и грациозно мчались, что охотники, любуясь ими, забыли о своем оружии.