Тайна исхода - [39]

— Это все солнце!

— Наверное. — Она собралась с силами и выдавила улыбку. — Ты не будешь возражать, если я вернусь к машине и немного посижу?

— Ну конечно, нет! Мне пойти с тобой?

— Нет, спасибо, я сама. — На протяжении всего пути вниз, где был припаркован «лендровер», она не чувствовала под собой ног. Туристические полицейские дремали неподалеку. Гейл достала из бардачка книгу Стаффорда и уселась боком на месте водителя. Обложка ярко блестела на солнце. Гейл лихорадочно пролистала несколько страниц, пока не нашла то, что искала.

Да. Именно так, как ей запомнилось.

Но этого же не может быть! Или все-таки может?

IV

Когда с грохотом упала капельница, Петерсон понял, что свой шанс он упустил и самым лучшим для него остается убраться оттуда незамеченным. Он спрятался за дверью, открытой полицейским, дождался, пока тот побежит за медсестрой, выскользнул в коридор, быстро спустился по лестнице на первый этаж и вышел на улицу через пожарный выход. Оказавшись в «тойоте», он посидел, собираясь с мыслями.

Петерсон всегда гордился силой своего характера, выдержкой и хладнокровием. Но сейчас ему явно не до спокойствия. Нокс наверняка расскажет о вторжении в свою палату. Даже если он не вспомнит вчерашние события, то описать нападавшего ему не составит труда, а Фарук тут же сложит два и два. Прямое отрицание всего Петерсону не поможет. Ему нужно алиби. Он должен вернуться на раскопки.

В этот момент открылось окно, и он увидел, как из него вывалился сам Нокс, приземлился на кучу песка, поднялся и, шатаясь, направился к дороге.

Петерсон почувствовал, как по телу пробежала дрожь. Он действительно избран! Сам Господь пожелал, чтобы он это увидел! А из этого следовало, что он хотел, чтобы Петерсон закончил начатое. И преподобный знал, какую работу должен сделать, и принял свою миссию без колебаний.

Он включил заднюю передачу и проследил за тем, как Нокс садился в такси. Он проехал за ним через всю Александрию и остановился у высокого серого многоквартирного здания. Нокс неуверенно вылез из машины и исчез в подъезде. Петерсон нашел где припарковаться и подошел к табличке с именами жильцов. На шестом этаже жил Огюстэн Паскаль, самый знаменитый подводный археолог Александрии. Наверняка Нокс отправился именно к нему. Двери лифта открылись, и в фойе появились две женщины, занятые беседой. Петерсону нельзя попадаться никому на глаза, и он, опустив голову, вернулся к машине ждать удобного случая, который Господь наверняка предоставит.

ГЛАВА 18

I

Лили с любопытством наблюдала за тем, как Гейл спускалась к машине. То, как она вытащила из бардачка книгу Стаффорда, и нетерпение, с каким стала ее листать, напомнило ей об интересе, с которым она расспрашивала его насчет медного свитка.

Она не сомневалась, что за этим что-то крылось. Лили спустилась вниз и тихо подошла сзади — Гейл услышала шаги, только когда та возникла совсем рядом. Гейл быстро захлопнула книгу и опустила вниз, стараясь спрятать.

— Господи! — произнесла она, положив руку на сердце. — Как ты меня напугала!

— Извини, — ответила Лили, — я не хотела. — Она положила руку на плечо Гейл. — Ты уверена, что все в порядке?

— Да, все нормально. Пожалуйста, не волнуйся.

— Как я могу не волноваться? После всего, что ты для нас сделала.

— Это пустяки. Правда.

Лили позволила себе озорно улыбнуться.

— Все дело в медном свитке, так ведь?

Глаза Гейл расширились.

— Как ты догадалась?

— Ну же, Гейл. Игра в покер учит чтению мыслей. Давай! Выкладывай!

Гейл перевела встревоженный взгляд на Стаффорда, но желание поделиться оказалось слишком сильным.

— Ты никому не расскажешь? — спросила она. — По крайней мере пока я сама не разберусь, что это может значить.

— Даю слово, — подтвердила Лили.

Гейл открыла книгу и показала на группы греческих букв на снимке медного свитка.

— Видишь эти буквы? — спросила она. — Первые три произносились бы как Хен-На-Он.

— Хеннаон? — нахмурилась Лили. — Ты же не думаешь, что имеется в виду… Эхнатон?

— Да. Я так думаю.

— Но в этом нет никакого смысла.

— Это ты мне говоришь? — Гейл невесело рассмеялась. — Но медный свиток — это иудейский документ, а вы делаете передачу о том, что Эхнатон и Моисей — одно и то же лицо.

— Боже мой! — пробормотала Лили и взглянула на Стаффорда. — Мне очень жаль, Гейл, но ты должна мне разрешить рассказать ему.

Она решительно покачала головой.

— Он не обрадуется.

— Ты шутишь? Это же настоящая бомба!

Гейл протянула ей книгу Стаффорда:

— Ты это разве не читала? Он заработал себе имя и репутацию на утверждении, что сокровища медного свитка взяты из храма Соломона. А теперь ты собираешься ему сказать, что он ошибался и на самом деле они отсюда?

— Отсюда?

— Если это и правда имя Эхнатона, — подтвердила Гейл. — Он не может быть не причастен.

— Но свиток написан на древнееврейском, — возразила Лили.

— Но скопирован с другого, более древнего документа. Не исключено, что ессеи перевели его, когда снимали копию. В конце концов, если вы правы насчет того, что Эхнатон и был Моисеем, то ессеи стали бы самыми вероятными наследниками.

— Как это?

— Ты читала поэму Эхнатона «Гимн Атону»? По ней можно судить о его образе мыслей. Он делил все на свет и тьму, добро и зло. Точно так же считали и ессеи. Они называли себя сыновьями света и считали сражающимися не на жизнь, а на смерть с сыновьями тьмы. Они так же поклонялись солнцу. Они принимали Бога за «совершенный свет» и молились лицом на восток по утрам, призывая солнце взойти. Они даже носили с собой лопатки, чтобы закапывать экскременты и не оскорблять их видом солнце. Они использовали солнечный календарь точно так же, как и здесь. И Амарна, и Кумран расположены на одной оси — двадцать градусов южнее востока.