Тайна индийских офицеров - [48]

— Сумасшедший, — сказал спокойно Варней, — никакой леди Лисль в этом доме не будет, пока я живу на свете; никогда не будет наследника, который отдалил бы меня от вашего богатства, которое вы без моего содействия никогда бы не имели; никакой женщине не удастся растратить миллионы, которые находились бы теперь в чужих руках, если бы не мой ум и не мой талант улаживать дела! Вы хотите жениться?! Вы хотите ввести сюда женщину, которая стала бы управлять этим домом?! Вы хотите превратить какую-то мисс Оливию Мармэдюк в леди Лисль?! Вы, которому пришлось бы прозябать в мастерской или сидеть в остроге, если бы я не явился к вам на выручку?! Да сжалится над вами милосердное Небо, если вы заставите меня употребить против вас средства, которые я в течение почти четырнадцати лет употреблял на ваше обеспечение!

— Я вас не понимаю, — сердито проговорил молодой человек с той странной настойчивостью, за которой он старался скрыть недостаток мужества. — Я знаю только то, что сдержу свое слово, чего бы это ни стоило, и что Оливия Мармэдюк будет моей женой.

— Не быть ей леди Лисль! — возразил майор, отпирая дверь спальни. — Спокойной ночи, храбрый владелец Лисльвуд-Парка! Вы избрали свой путь — теперь очередь за мною!.. Я думаю, что вы не поняли меня, и потому пришлю к вам Соломона, который объяснит вам все более понятно.

Сэр Руперт поспешил раздеться и лечь. Он спал около часа, когда его разбудил Альфред Соломон, стоявший перед ним со свечой в руках. Молодому человеку Соломон нравился гораздо больше, чем майор, и присутствие еврея не испугало его.

— Что тебе, Соломон? — спросил он еврея.

— О, ничего особенного! Мой господин велел мне кое-что передать вам.

— Говори же скорее: я хочу спать.

— Помните поговорку, сэр Руперт, что стены имеют тоже уши? — ответил слуга, озираясь по комнате. — А так как я должен сообщить вам слова майора по секрету, то буду говорить, разумеется, шепотом.

Соломон нагнулся к подушке баронета и шепнул ему на ухо несколько слов.

Сэр Руперт развеселился до такой степени, что одеяло чуть было не упало с кровати.

— И это все? — спросил он. — Это все, что майор поручил передать мне?.. Поклонись ему от меня и скажи, что я знал это прежде и через месяц женюсь на Оливии Мармэдюк.

XXI ОБРУЧЕНИЕ

После описанного разговора с майором сэр Руперт Лисль показал себя полным господином в доме. Он больше не обращался за советами к майору, и последний, по всей видимости, потерял над ним всякую власть. Того, кто противоречил баронету, он начинал считать врагом. Он избегал майора и проводил почти все время в путешествиях в Бокаж и обратно. Оливия Мармэдюк ничуть не изменила своего обращения с ним: она принимала его все так же равнодушно, как и в первый раз, смеялась над его неловкостью, нелепыми речами и попытками любезничать с нею. Несмотря на все это, а может, быть и вследствие этого, он с каждым днем привязывался к ней все сильнее и сильнее. Он следовал за ней, как собака, и при каждом посещении привозил ей какую-нибудь драгоценную вещь. Он как-то заявил, что потребует у банкира хранившиеся у того фамильные бриллианты, но Клэрибелль отказалась брать их до свадьбы.

— Успеем! — сказала она. — Может быть, бракосочетание не состоится!

— Ничто не в состоянии помешать мне жениться, кроме смерти! — воскликнул баронет с чувством.

Только однажды он упрекнул Оливию Мармэдюк за ее обращение.

— Вы обходитесь со мной как с собакой, — заметил он с обидой, — вы издеваетесь над моей любовью! Я, право, уже не верю, Оливия, что вы испытываете ко мне хоть какое-то расположение.

Он сидел с Оливией у пианино, между тем как полковник со старшими дочерьми разместились поодаль у камина.

— Серьезно? — равнодушно проговорила Оливия, вертя в руках бриллиантовый браслет, подаренный ей Рупертом. — Я вам и не советую верить чувствам. Вы не могли забыть, как мало слов было сказано между нами в тот день, когда вы предложили мне руку и сердце. «Хотите ли вы, мисс, стать леди Лисль?» — «Да, хочу, сэр Руперт». Вот и все то, что было сказано! Могу уверить вас, что я от природы далеко не мечтательница!

— В этом я положительно не сомневаюсь. Мне сдается, что я стал женихом исключительно потому, что я сэр Руперт Лисль, владелец Лисльвуд-Парка.

— Я тоже так считаю! Но не будем касаться этого обстоятельства. Не думайте, пожалуйста, чтобы в душе моей было намерение обмануть вас! Вы совершенно правы: я выхожу за вас, потому что вы — баронет, и вдобавок богаты! Не будь этого я, конечно, и не подумала бы выйти за вас замуж… Меня, кажется, нельзя упрекнуть в скрытности? А если вам не нравится такая откровенность, пожмем друг другу руки и простимся навеки. Большего я не желаю.

И она протянула ему нежную руку, на которой сверкали его бриллианты. Вероятно, это бросилось ей в глаза, потому что она миролюбиво заметила:

— Я, конечно, верну вам все ваши подарки, когда мы расстанемся; пусть вас не удерживают потраченные на меня деньги.

— Я готов вам отдать все свое состояние до последнего пенни, — сказал он пылко. — Мне больно видеть, что вы ничем не отвечаете на мою беспредельную, искреннюю любовь; но я женюсь на вас, хотя и знаю, что вам нужно только мое богатство. Я не могу жить без вас!