Пуаро дружески потрепал ее по руке.
— Будьте мужественны, мадемуазель, — ласково сказал он.
Ленокс печально посмотрела на море, и ее лицо, обычно некрасивое, стало трагически-прекрасным.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Так и должно было случиться. Я слишком молода для Дерека, а он как дитя, которое никогда не вырастет. Ему нужна мадонна.
Они опять замолчали. Вдруг, повинуясь импульсу, Ленокс повернулась к Пуаро:
— Но ведь я помогла, месье Пуаро, правда же, я помогла!
— Да, мадемуазель. Это вы навели меня на истинный след, когда сказали, что убийце не обязательно было ехать в поезде. До этого я не мог понять, как было совершено преступление.
— Я рада! — Ленокс глубоко вздохнула. — Все-таки это кое-что.
Они услышали далекий гудок паровоза.
— Этот чертов Голубой поезд, — сказала Ленокс. — Поезда безжалостны, правда, месье Пуаро? Люди умирают и гибнут, но все равно ездят поездами. Я говорю чушь, но вы понимаете, что я имею в виду.
— Да, да, я понимаю. Жизнь похожа на поезд, мадемуазель. Она идет. И знаете, это хорошо.
— Почему?
— Потому что поезда всегда приезжают на конечный пункт, и ведь у вас, англичан, есть на этот счет пословица?
— Путешествия кончаются встречами влюбленных? — засмеялась Ленокс. — Нет, это не обо мне.
— Нет, нет, о вас. Вы молоды, моложе, чем думаете. Верьте поезду, мадемуазель, потому что его ведет lе bon Dieu!
Снова раздался гудок.
— Верьте поезду, — повторил Пуаро. — И Эркюлю Пуаро. Он знает.
