Тайна голландской туфли - [3]

— Об этом мне ничего не известно.

Минхен раскачивался в кресле. Эллери тоже присел, потянулся за сигаретой.

— Возьми мои, — предложил Минхен. — Слушай, что я скажу тебе, Эллери. Констатировать «трупное окоченение» — штука весьма рискованная, и обычно я предпочитаю осматривать тело лично перед вынесением такого диагноза. Я спросил насчет диабета в основном потому, что у человека старше сорока с избытком сахара в крови почти неизбежно трупное окоченение после насильственной смерти наступает уже в течение десяти минут...

— Десяти минут? Бог мой! — Эллери уставился на Минхена, и сигарета почти выпала из его тонких твердых губ. — Десять минут, — тихо повторил он про себя. — Диабет... Джон, позволь воспользоваться твоим телефоном!

— Да пожалуйста! — Минхен откинулся в кресле.

Эллери набрал номер и переговорил с двумя лицами, прежде чем соединиться с медицинской экспертизой.

— Праути? Эллери Квин... Слушай, вскрытие не показало наличие повышенного сахара в крови?.. Что? Значит, состояние хронического диабета, так? Черт побери!

Он медленно положил трубку и глубоко вздохнул. Усмехнулся. Морщины напряженного раздумья исчезли с его лица.

— Все хорошо, что плохо кончается, Джон. Ты оказал мне неоценимую услугу этим утром, Джон. Еще один звонок — и я уберусь отсюда.

Он созвонился с Главным полицейским управлением.

— Квин говорит... Отец? Это О'Рурк... Позитивно. Сломанная нога... Да. Сломана после смерти, но в течение десяти минут... Все верно! Я еду.

* * *

— Не уезжай пока, Эллери, — расчувствованно попросил Минхен. — У меня есть немного времени, а мы с тобой не виделись целую вечность.

Они оба уселись в кресла, закурили. Лицо Эллери приняло благостное, умиротворенное выражение.

— Если я тебе нужен — хоть на целый день останусь, — пошутил он. — Ты только что оказал мне неоценимую услугу: эта последняя песчинка как раз и была мне нужна. В конце концов, нужно и к себе быть чуть снисходительнее. Не изучив все тонкости медицины, я никак не мог знать, что диабет действует таким роковым образом.

— Ничего удивительного, — ответил Минхен. — По правде говоря, и я-то всего не знаю. Но именно на диабет я в первую очередь грешу, рассматривая сегодня ужасный случай — кстати, хронический диабет был диагнозом — с самым главным пациентом нашего госпиталя. Падение с верха пролета лестницы. Итог — разрыв желчного пузыря. Сейчас Дженни готовится к срочной операции.

— М-да, отвратительно. И кто же этот ваш «самый главный пациент»?

— Абби Дорн. — Лицо Минхена омрачилось. — Ей уже больше семидесяти, и, хотя она хорошо сохранилась для своего возраста, хронический диабет делает операцию весьма рискованной. Одно только компенсирующее обстоятельство облегчает дело: она в коме — а значит, анестезию можно не делать. Ее хотели госпитализировать, чтобы через месяц при благоприятных обстоятельствах сделать ей операцию по удалению ничем не грозящего хронического аппендицита. Но в данном случае Дженни не станет трогать аппендикс вовсе, чтобы не осложнить и без того рискованную ситуацию. Однако я, может быть, сгустил краски: если бы пациенткой была не миссис Дорн, Дженни счел бы случай интересным — и не больше. — Он взглянул на наручные часы. — Операция назначена на 10.45; сейчас уже почти 10.00. Не хочешь ли присутствовать при работе Дженни?

— Ну что ж...

— Дженни — просто волшебник, ты, наверное, знаешь... Лучший хирург на всем Восточном побережье. И наш главный хирург. Мы ставим его на эту операцию отчасти потому, что он лично знаком с миссис Дорн, а главное — поскольку он гений скальпеля. Почему бы тебе не остаться? Он оперирует в амфитеатре — напротив, через коридор. Дженни божится, что с пациенткой все будет в порядке, а когда он так говорит, смело можно заключать пари.

— Думаю, я останусь, — ответил Эллери. — По правде говоря, никогда не присутствовал на операции. Как ты думаешь, меня передернет от этого зрелища? Боюсь, я несколько брезглив, Джон... — Они оба рассмеялись. — Такая пациентка: миллионерша, филантроп, вдова, финансовый воротила в одном лице... где уж тут поверить в смертность плоти!

— Да, — размышлял Минхен, поудобнее вытягивая ноги под столом. — Абигейл Дорн — знаешь ли ты, что именно она основала этот госпиталь, Эллери? И идея ее, и деньги, то есть, по правде говоря, это ее детище... Мы все были шокированы этим несчастным случаем с ней. Дженни больше других. Она ведь была ему вроде родной матери... Это она послала его учиться через заведение Джона Хопкинса: в Вену, затем в Сорбонну, то есть она его сделала своими руками. И естественно, он настаивал, чтобы оперировал именно он, и естественно, что ему поручили эту работу. У него железные нервы — он хирург от бога.

— А как все это случилось? — полюбопытствовал Эллери.

— Судьба такая... Видишь ли, по понедельникам утром она всегда спускается вниз, чтобы проинспектировать благотворительный фонд — свое детище, — и тут как раз она впала, по всей видимости, в диабетическую кому. Она в это время находилась на третьем этаже, наверху лестницы. Прокатившись по пролету, приземлилась на живот... К счастью, Дженни прибежал очень быстро. Он ее сразу и осмотрел, и диагностировал даже при поверхностном осмотре, что разорван желчный пузырь: живот распух, кожные покровы повреждены. Оставалось только одно решение. Дженни был вынужден начать вливание инсулин-глюкозы... Это необходимая скорая помощь в подобных случаях...