Тайна гибели генерала Лизюкова - [42]

На рассвете 24 июля командир 27 тбр послал на разведку два лёгких Т-60, которые должны были пройти по предполагаемому маршруту командира корпуса в поисках его КВ, но из-за огня вражеской артиллерии разведчики далеко продвинуться не смогли и вернулись назад ни с чем[204]. Лизюкова нигде не было, и в штабе корпуса не знали, что и думать.

Растерянность всё больше сменялась тревогой, но никакой информации, которая как-либо могла прояснить судьбу пропавшего командира, в штабе корпуса по-прежнему не было.

Судя по всему, первое донесение, которое неожиданно приоткрыло завесу тайны над судьбой генерала Лизюкова, пришло из 26 тбр. Военфельдшер бригады Муссоров доложил своему командованию о том, что в медсанвзвод бригады поступил раненый из другой бригады, из рассказа которого выходило, что генерал-майор Лизюков погиб. Выяснилось, что поступивший раненый был старшим сержантом Мамаевым Сергеем Николаевичем, который сообщил, что он, младший механик-водитель 27 тбр, 23 июля 1942 года находился в танке КВ вместе с генералом Лизюковым и полковым комиссаром Ассоровым, когда танк был подбит, а генерал убит[205].

Но опросить Мамаева лично Сухоручкину, скорее всего, не удалось, поскольку он после первичной обработки осколочного и пулевого ранений был отправлен в госпиталь, поэтому обо всех деталях случившегося стало известно со слов военфельдшера Муссорова, на основании которых и был составлен письменный доклад[206].

Из рассказа Муссорова выходило, будто танк КВ, в котором находился Мамаев вместе с генералом Лизюковым, был неожиданно обстрелян и подбит, при этом Лизюков был или тяжело ранен, или сразу убит. От попадания снаряда в танке погиб старший механик-водитель, а стрелок-радист был убит, как только выбрался наружу. Сам Мамаев также вылез из танка, был дважды ранен, но всё же успел спрятаться во ржи и поэтому остался в живых. Притаившись там, он своими глазами видел то, что произошло дальше. Немецкие автоматчики залезли в танк, срезали у генерала планшет, достали оттуда бумаги и рассматривали их…[207]

Кстати, из рассказа Муссорова было неясно, что случилось с полковым комиссаром Ассоровым, поскольку о нём военфельдшер в своём рассказе не упомянул. В силу того, что сам Муссоров лично не видел всего произошедшего, а всего лишь пересказал услышанное им, ему нельзя было задать какие-либо дополнительные вопросы, а потому все обстоятельства исчезновения Лизюкова так и остались до конца не выясненными.

Командиры из штаба корпуса оказались в затруднительном положении: насколько достоверным можно было считать сообщение Муссорова? Является ли оно достаточным основанием для того, чтобы утверждать, что генерал-майор Лизюков погиб? Но, поскольку никаких других сведений о судьбе пропавшего Лизюкова они не имели, им приходилось исходить только из услышанного рассказа военфельдшера. Танк Лизюкова так и не обнаружили, тело не было найдено, а никто другой из членов экипажа, кроме раненого Мамаева, не вернулся назад.

24 и 25 июля, в те самые дни, когда ещё был шанс попытаться обследовать поле боя в поисках пропавшего генерала, на участке наступления 2-го танкового корпуса шли тяжёлые бои, бригады не могли пробиться вперёд из-за жестоких бомбёжек и губительного огня немецкой артиллерии. Силы корпуса таяли, наступление заглохло, войска выдохлись. Кроме того, 24 июля на соседнем участке противник нанёс сильный контрудар и большой группой танков с мотопехотой вышел на фланг нашей ударной группировки. Для 1 ТК к исходу 25 июля возникла угроза окружения. Бригады 2 ТК отошли на 10–15 километров в тыл ещё во второй половине дня 24 июля, а после отхода 1 ТК и стрелковых частей с рубежа реки Большая Верейка поле боя было оставлено противнику.

Тем временем расследование чрезвычайного происшествия вышло за рамки штаба 2-го танкового корпуса и перешло под контроль автобронетанкового отдела штаба Брянского фронта. Было проведено изучение обстоятельств случившегося, но главного — организовать подробное обследование мест боёв — сделать было уже невозможно: район наступления корпуса 21–23 июля оказался в немецком тылу. Однако проводимое штабом Брянского фронта расследование всё же дало свои результаты.

Из штаба 1-го танкового корпуса поступило сообщение о том, что во время боёв южнее Большой Верейки разведчики 1 ТК обнаружили на поле боя подбитый танк КВ. Они подошли к нему, но внутрь танка не заглядывали. Разведчики рассказали, что видели свисающее с башни тело убитого танкиста с 4 прямоугольниками в петлицах.

Это уже говорило о многом: четыре прямоугольника означали полкового комиссара, которым в то время и в том районе мог быть только пропавший без вести полковой комиссар Ассоров… Значит, с большой долей вероятности можно было утверждать, что разведчики видели в тот день именно тот самый КВ, на котором в то злополучное утро отправился из Большой Верейки и сам Лизюков.

Дальнейшее же сообщение разведчиков 1 ТК могло быть, пожалуй, наиболее веским основанием, чтобы утверждать, что командир 2 ТК генерал-майор Лизюков погиб. Приблизительно в ста метрах от танка, во ржи, они обнаружили, как написано в документе,