Тайна "Фламинго" - [37]

Стул протестующе скрипнул, и этот звук в полной тишине произвел эффект камня, брошенного в спокойный пруд. Раздался негодующий голос Идена:

— Какого черта ты позволяешь себе делать подобные обвинения? Я собираюсь… — Он шагнул вперед, но Дру остановил его:

— Спокойно, Иден. Ты только осложняешь ситуацию.

Он потянул Идена за руку. Вновь заговорил Грег:

— Я не делаю никаких обвинений — пока. Я просто повторяю то, что слышал. Ну, Эм, что ты скажешь?

Иден стряхнул руку Дру:

— Не отвечай ему, бабуля. Если он собирается верить каждой глупой сказке, сочиненной недоумком-африканцем, то тебе лучше подождать адвоката.

Эмили не обратила внимания на слова Идена. Она посмотрела на Грега глазами, полными ужаса, и проговорила:

— Что ты хочешь услышать от меня? Что я не убивала Элис? Но ведь мои слова — не доказательство. А так как я была в доме тем вечером, то, с твоей точки зрения, могла совершить преступление.

— Бабуля, ради Бога, — умолял Иден.

— Дорогой Иден, прекрати глупить. Дру прав. Совершенно бессмысленно терять, контроль и кричать друг на друга или рыдать, как Лайза! Неужели мы не в состоянии вести себя разумно? Садись, Грег. Расскажи-ка мне, что ты собираешься делать в отношении этого невероятного заявления.

Грег пододвинул стул и сидел теперь напротив Эмили.

— Мы ничего не можем сделать до тех пор, пока Камау сам не подтвердит эти слова. Я хочу, чтобы ты детально рассказала мне о событиях того вечера. Да, я знаю, мы уже говорили об этом, но я хочу проверить еще раз. Ты ездила на охоту и вернулась около шести. Что потом?

— Я переоделась, — терпеливо сказала Эмили.

— Во что? В тот японский халат с аистами, в котором ты была, когда я приехал ночью?

— Нет, конечно. Это кимоно. Я переоделась в домашнюю блузку. Желтую, если хочешь знать. Но мне пришлось ее снять… Она сделала паузу и продолжила: — Потому что она вся была в крови… Да, это звучит не слишком приятно, но я ничего не могла поделать. Я старалась втащить ее в дом, а вы ведь видели, в каком она была виде.

— Да, — согласился Грег. — Что ты делала потом? После того, как переоделась в домашнее?

— Я зашла в гостиную что-нибудь выпить и заметила записку Лайзы, где она просила подвезти ее в Найроби, — она лежала на рояле, и Элис пошла сообщить ей, что я могу ее подвезти, когда поеду в аэропорт встречать Викторию.

— Что ты делала после ухода Элис?

— Вышла сказать Захарии и повару, чтобы они разрубили антилопу, потом проверила, накормили ли собак, потом отдала Маджири постирать шторы и покрывало для комнаты Виктории — вечером вода особенно горячая. Захария вошел в полседьмого и зажег свет, я велела ему поставить выпивку в гостиной. Потом я играла на рояле: До восьми, так как Захария пришел сказать, что Элис не вернулась, и спросил, когда подавать ужин. Я не думала, что уже так поздно, позвала собак и пошла искать Элис. Неужели мне повторять еще раз, что было потом?

— Нет. Для твоего алиби это не важно, так как ее убили раньше, около семи, а ты говоришь, что играла на рояле с полседьмого до восьми. Это хорошее алиби.

— Разве? — Эмили попробовала улыбнуться. — Ведь это только мои слова.

Грег посмотрел в свою записную книжку, которую они видели и накануне, и сказал:

— Не только твои. Семеро из твоих слуг подтвердили, что Мемсахиб играла и не останавливалась больше чем на минуту. Недостаточно, чтобы убить Элис и переодеться, ведь даже Захария увидел бы пятна крови на желтой рубашке! На это требуется по крайней мере минут десять-пятнадцать, а ты не прерывала игру на такое время.

— Я кое-что забыла, — сухо добавила Эмили. — У меня есть очень хороший проигрыватель, а никто из слуг не понимает разницы между пластинкой и живой музыкой.

Иден задохнулся:

— Бабушка, ты с ума сошла. Слушай, Грег, она не понимает, насколько это серьезно. Ей нужен адвокат. Грег, прекрати. Неужели ты не можешь заставить ее понять?

— Твоя бабушка видит все в реальном свете. Через некоторое время кто-нибудь обязательно вспомнил бы о проигрывателе, поэтому она сама сказала нам о нем.

— Вот именно, — подтвердила Эмили. — Все знают о проигрывателе, и знают, что к нему существуют долгоиграющие пластинки. Не считаю возможным полагаться на алиби, в котором полно дыр, как в решете. Кроме того, мне не нужно алиби. Я достаточно хорошо знают Кению и уверена, что ни один суд присяжных не отнесется серьезно к подобному обвинению. Грегу тоже это известно. Меня все знают. Если бы меня не знали, то могли бы вынести обвинение по косвенным уликам. Я ведь еще достаточно сильная, чтобы убить такое маленькое, беззащитное, слабое существо, как Элис. Да, она бы здорово удивилась…

Голос подвел Эм, она закрыла лицо руками, словно пыталась отгородиться от этого ужаса, который она сама и создала своими словами: Элис, беспомощная, испуганная в сумерках, слишком потрясенная, чтобы бежать или кричать. Ее огромное тело содрогнулось, она подняла опустошенное лицо с немигающими глазами и хрипло прошептала:

— Я видела много ужасов за свою жизнь, мужчин, которых растерзали львы или затоптали буйволы или носороги. И был также Гас Эббот. Но это были мужчины. Это другое. А Элис не могла видеть кровь и раны. Я все время говорила ей, чтобы она привыкала. Но когда я увидела ее в ту ночь, даже мне стало не по себе…