Тайна фамильных бриллиантов - [62]

Кареты остановились у ворот церковной ограды; Филипп Джослин сошел с церковной паперти и по узкой тропинке вышел к воротам.

Осенний дождь продолжал моросить, как бы не признавая в нем баронета, выходившего с открытой головой навстречу своей невесте. Сторож лисфордской церкви, по всей вероятности, истый тори старой школы, изумился дерзости неба, осмелившегося замочить обнаженную голову владельца Джослин-Рока. Но дождь не обращал на это внимания.

— Как времена-то изменчивы, сэр, — говорил сторож какому-то неизвестному зеваке, стоявшему около него. — Мне случилось читать в истории Варвикшира, что когда Альджернон Джослин женился на Марджери Мильворд, вдове сэра Стивена Мильворда, при Карле Первом, вся дорога от ворот до церкви была покрыта парчовым балдахином, а впереди кортежа ехали две движущиеся плетеные башни, каждая на шести лошадях, а в башнях тех было до сорока бедных детей, которые прыскали духами в толпу. А за обедом было шесть павлинов с расправленными хвостами и на золотом блюде пирог с живыми голубями, и каждый голубь облит самыми дорогими духами так, чтобы летая по зале, они обрызгивали ими гостей. Так ведь нет, глупые твари все разом вылетели в окно, и растратили все духи на народ, стоявший снаружи. Уж теперь таких свадеб не бывает, — прибавил старик со вздохом. — Я частенько говаривал своей старухе, что Англия потеряла свою голову, когда Карл, святой мученик, потерял свою.

Все внимание толпы было теперь обращено на невесту и жениха. Лора шла с отцом, а Филипп по левую сторону от нее. Лицо баронета, красивое и в обыкновенное время, сияло счастьем. Люди спорили о том, кто красивее — жених или невеста, а Лора, положив свою ручку на руку Джослина, совсем забыла о дожде.

По обе стороны тропинки собралась густая толпа. Несмотря на дурную погоду и вопреки желанию мистера Дунбара отпраздновать это событие как можно скромнее, люди собрались издалека, чтобы посмотреть на свадьбу прелестной дочери миллионера и владельца Джослин-Рока.

В толпе виднелась и высокая фигура незнакомца в белой шляпе, прозванного на скачках майором, который накануне в Шорнклифе с таким любопытством расспрашивал всех о мистере Дунбаре. Майору повезло на скачках: он выиграл много пари и по окончании бегов отправился прямо в Лисфорд и остановился в «Розе и Короне», хорошеньком трактире, где усталый путешественник всегда мог получить отличный бифштекс или баранью котлетку. Майор обыкновенно не распространялся о своих пари со специалистами по этой части, а, напротив, прикидывался, что ничего не знает о пари и скачках. Потому и теперь объявил хозяйке трактира, что он — агент бирмингамского ювелира, посланный для покупки крупных изумрудов и рубинов. Обыкновенно мрачный и молчаливый, майор теперь удивительно разошелся и сумел за несколько минут расположить к себе всех обычных посетителей «Розы и Короны». Он обедал и ужинал в общей комнате и просидел там весь вечер, разговаривая с лисфордцами и попивая джин с водой. Он ел и пил как железный человек; блестящие черные глаза его впивались в лица окружавших его поселян, и он не пропускал ни одного слова из общего разговора. Конечно, много говорили о предстоящей свадьбе. Всякий имел что-нибудь сказать о прелестной мисс Дунбар и ее отце, который жил так уединенно в своем Аббэ и ни в чем не походил на старика Персиваля Дунбара.

Майор внимательно слушал все эти рассказы, и если вставлял от себя слово, то лишь в то время, когда ему казалось, что разговор может перемениться. Таким образом, он сумел поддерживать весь вечер один и тот же разговор о Генри Дунбаре, его нраве и привычках.

На другое утро, очень рано, майор отправился к церкви. Дождь ему был нипочем; он к этому привык, и к тому же дождь был отличным предлогом, чтобы застегнуть сюртук до подбородка, и поднять свой воротник. Войдя в церковь, он наткнулся на сторожа и нескольких мальчиков из сиротской школы. Майор сразу разговорился со сторожем, что было совсем не трудно, потому что сторож всегда был рад поговорить. Конечно, он более всего рассказывал о сэре Филиппе Джослине и прелестной дочери банкира, и майору снова пришлось слушать о богатстве и странностях банкира.

— Я слышал, что мистер Дунбар — богатейший человек в Европе после турецкого императора и барона Ротшильда, — сказал сторож. — Говорят, у него слишком много денег и он не знает, что с ними делать. Он сидит целыми днями один у себя в комнате или в сумерках ездит верхом по безлюдным дорогам.

— Знаете что, раз уж я забрался в Лисфорд и скажу вам, это прескучный городишка, то я лучше останусь здесь и посмотрю на свадьбу. Дайте мне скромное местечко, откуда бы я мог видеть всю церемонию, не бросаясь в глаза вашей знати, — сказал майор и бросил в руку сторожа полкроны.

— Я вам дам, сэр, самое лучшее место в церкви. Вы на таком месте никогда и не сиживали, — пообещал сторож.

— Это немудрено, — пробормотал сквозь зубы майор. — Не могу похвастать, что часто ходил в церковь.

Майор уселся в углу, откуда отлично был виден алтарь с его восковыми свечами, уныло мерцавшими в густом, туманном воздухе. Чем ближе подходил час венчания, тем сильнее сгущался туман, а чем мрачнее становилось в церкви, тем ярче горели свечи. Майор терпеливо сидел в своем углу, подперев голову руками и закрыв глаза. Но он не спал; он слышал все, что происходило в церкви: слышал скрип тяжелых башмаков на учениках сиротской школы, слышал шелест зеленых ветвей и цветов, которыми украшали церковь; слышал голос Филиппа Джослина, разговаривавшего с пастором у дверей церкви.