Тайна фамильных бриллиантов - [22]

— Джентльмены, не угодно ли вам осмотреть внутренность собора? В нем много есть достойного замечания.

Но ответа не было — оттого ли, что приезжие не слыхали его вопроса или не сочли нужным ответить.

— Пройдемся до Сен-Кросса для возбуждения аппетита к обеду, — сказал мистер Дунбар.

И они пошли по тропинке в тени высокой ограды; потом, перейдя через луг, скрылись в зеленой мирной роще.

Отрадная тишина царствовала под тенью развесистых деревьев. Извилистой лентой пробегал тихо журчащий ручеек между полевыми цветами и волнистым тростником. Наши приятели лениво шагали по мягкой зеленой траве.

Эта роща была очень уединенным, пустынным местом; только дряхлые инвалиды из богадельни Сен-Кросса заходили сюда погулять, и то не часто. Самые лучшие места на земле именно те, где редко бывают следы человеческих ног.

Вот и этот земной уголок казался еще милее по своему мирному уединению. Только тихий шелест листьев, длинная мелодическая нота одинокой птички и сладкое журчание ручейка прерывали царствующую здесь тишину.

Путешественники вошли в рощу, и темные тени высоких деревьев скрыли их от всего мира. Один из них все говорил, другой молчал и курил сигару.

IX Генри Дунбар в ожидании обеда

Старый сторож все еще бродил по серой площадке, греясь на солнышке, пробивавшемся сквозь густую листву, когда увидел одного из разговаривавших с ним путешественников, который возвращался из рощи без своего товарища. Он курил сигару и размахивал своею тростью с золотым набалдашником.

— Покажите-ка Мне собор, — сказал он сторожу, — не хотелось бы мне уехать из Винчестера и не увидеть его собора, то есть не взглянуть на него еще раз. Лет сорок тому назад я бывал здесь еще мальчиком; но потом я провел в Индии тридцать пять лет, и там ничего уже не видал, кроме языческих храмов.

— И верно эти языческие храмы очень красивы? — спросил старик, отворяя низенькую дверь, ведущую в боковой флигель собора.

— О да, великолепные, разумеется. Но ведь я не воин и не имел случая прикоснуться к этим великолепиям.

В это время они вступили под мрачные своды церкви, и мистер Дунбар, держа шляпу в руке, смотрел по сторонам.

— Так вы не дошли до Фернса? — спросил сторож.

— Нет, я послал своего старого слугу узнать, дома ли хозяйка. Если она дома, так я переночую в Винчестере и завтра утром отправлюсь к ней с визитом. Ведь ее муж — мой старинный друг. А далеко ли отсюда до Фернса?

— Около двух миль, сэр.

Мистер Дунбар посмотрел на часы.

— Через час мой слуга должен вернуться, — сказал он. — Я приказал ему прийти сюда: я оставил его на полдороги между собором и Сен-Кроссом.

— Неужто тот другой джентльмен — ваш слуга, сэр? — спросил сторож с нескрываемым удивлением.

— Да, тот джентльмен, как вы его называете, — мой старый слуга, то есть он был моим доверенным слугой. Он очень умный и честный человек, и я обхожусь с ним как с товарищем… Покажите мне также, пожалуйста, и часовни.

Видно было, что мистер Дунбар желал положить конец неуместному любопытству старого сторожа.

Беспечной поступью, подняв голову кверху и посматривая по сторонам, проходил мистер Дунбар; но, когда сторож отпирал дверь в одну из часовен, он вдруг зашатался точно пьяный и тяжело опустился на дубовую скамью, стоявшую близ дверей.

Сторож обернулся и увидел, что он вытирает пот, выступивший у него на лбу, своим шелковым, надушенным платком.

— Не беспокойтесь, — сказал он со смехом, смотря на испуганное лицо сторожа, — жизнь в Индии изнежила меня, я не могу переносить никакой усталости. Прогулка пешком в такое знойное утро мне не под силу; а может, и лишний стакан вина, который я хватил в Саутгэмптоне, произвел свое действие.

Сторож тоже рассмеялся, и каким-то неприятным отголоском прозвучал их смех в этом торжественном убежище молитвы.

Прошел час, а мистер Дунбар все рассматривал собор. Его занимала каждая мелочь, и ему хотелось знать значение всего, что он видел. Он заглядывал во все уголки, переходил от одного монумента к другому. Все, что попадалось на глаза мистеру Дунбару, возбуждало его любопытство, и он задавал словоохотливому сторожу вопрос за вопросом; он старался разобрать полуистертые надписи на давно забытых могилах, провозглашавших хвалы покойникам; восхищался великолепием священных остатков старины с восторженностью школьника или антиквария.

Старый сторож подумал, что никогда еще обязанность показывать любопытным свой любимый собор не доставляла ему столько удовольствия, как теперь; этот прекрасный джентльмен, только что возвратившийся из Индии, готов был восхищаться всякой безделицей на своей родной земле. Старику стало еще приятнее, когда мистер Дунбар дал ему полсоверена в награду за его труды.

— Благодарю вас, сэр, искренно благодарю вас, — сказал старик, низко кланяясь. — Редко случается мне получать столько денег за труды. Я показывал собор одному герцогу, но герцог не наградил меня с такой щедростью, как ваша милость, сэр.

Мистер Дунбар улыбнулся.

— Очень может быть, что герцог не так богат, как я, несмотря на все его герцогство.

— Как можно, сэр, разумеется, нет, — отвечал старик, с восхищением смотря на банкира и вздыхая жалобно, — а ведь хорошо быть богатым, сэр; должно быть, очень хорошо! А вот у кого дюжина внучат да жена больная, с постели не встает, уж куда как жизнь тяжела покажется!