Тайна двух сфинксов - [30]

— Ты не беспокойся, Виктор, я покажу результаты нашего опыта товарищам по институту, потом высушу мумию так, что она приобретет прежний вид, — прошептал Андрей.

Виктор Петрович промолчал.

Только когда они подошли к двери, он спросил:

— Сколько времени продлится засушивание?

— Через неделю можешь прислать за мумией.

Виктор Петрович пожал Андрею руку и посоветовал:

— Ты бы, батенька мой, выключил аппаратуру и лег спать. У тебя вон синяки под глазами.

Андрей открыл дверь в темный коридор, соединявший отдельные лаборатории и кабинеты института. В самом конце коридора горела одинокая лампочка, скупо освещавшая первые ступени широкой лестницы. Андрей почувствовал, что ему неудобно перед Виктором Петровичем за отнятое у него время, за бессонные ночи. Правда, их эксперимент в конце концов завершился очень удачно и, несомненно, вызовет большой интерес в научных кругах. Но ведь ему-то, Виктору, все это было не нужно. Захотелось сказать товарищу что-то очень теплое.

Андрей открыл дверь в темный коридор и полузакрытыми глазами смотрел на собственную тень, четко легшую на полу коридора в ярко освещенной полосе, протянувшейся из открытой двери.

Было так тихо, что Андрей услышал, как тикают часы на руке у Виктора Петровича. Потом где-то далеко хлопнула дверь. Кто-то в этот поздний час поднимался по лестнице, и звук его шагов эхом отдавался в конце коридора.

И вдруг из лаборатории послышался какой-то легкий всплеск.

Виктор Петрович нервно схватил Андрея за рукав.

Андрей прислушался.

Странный звук повторился. Теперь он окончился шипящим звуком, словно кто-то отдувался.

Друзья бросились в лабораторию, и по дороге Виктор Петрович толкнул Верочку. Она вскочила и, еще не поняв, в чем дело, побежала за ними.

Андрей так торопился, что сбил с тумбочки стеклянную колбу, она разбилась и залила пол чем-то жидким. Остановившись около ванны с мумией, он несколько секунд молча наблюдал, потом весело рассмеялся.

Но Виктор Петрович не слыхал этого смеха. Он замер в дверях и напряженно вслушивался в шипящие, хрипящие, хлюпающие звуки, несшиеся из ванны.

Андрей повернулся к аппарату, регулирующему давление в приборах, потом наклонился к подогревателю. И в лаборатории сразу наступила тишина.

— Ну вот и все, — спокойно сказал Андрей.

— Это ничего, — сразу же откликнулся Виктор Петрович, должно быть как-то по-своему понявший слова Андрея. — Ничего, я все слышал и понял!

Андрей хотел ответить, но в этот момент послышалось тяжелое дыхание в темном провале дверей, ведущих в коридор…

На пороге стояла Нина, бледная, с широко открытыми глазами.

— Кто это? — спросила она, показывая глазами на стол.

К ней подбежал взволнованный Виктор Петрович, он тянул ее за рукав и кричал прямо в лицо:

— Вы знаете, что сказал Мересу? Он произнес свои последние слова, те последние слова, которых не хватало в папирусе! Подумайте, какая удача!

Виктор Петрович выхватил блокнот и, облокотившись на подоконник, принялся что-то записывать.

— Значит, вы все-таки будете оживлять мумии? — спросила Нина у Андрея скорее встревоженным, чем удивленным голосом.

— Нет, Нина. Это невозможно!

— Но ведь он говорил? — и Нина издали посмотрела на мумию. Темная фигура в ванне внушала ей страх, и она не решалась подойти.

— Он ничего не говорил и не мог сказать. Просто мы оба, я и Виктор, проспали весь вечер и оставили приборы без присмотра. Они наделали здесь немного шума.

— Но как же?.. — с недоумением начала Нина, взглянув при этом на Виктора Петровича.

— А!.. Вы про Виктора? Ну, он, должно быть, спросонок услышал в обычном шуме то, что ему очень хотелось услышать. Зато я, Нина, очень доволен. Вы знаете, почему я звонил вам? Ведь мне удалось на опыте подтвердить свою гипотезу анабиоза. Поздравьте меня!

Здесь мы должны отдать должное традициям. Ведь какие бы научные проблемы ни решались в научно-фантастических повестях, редкий автор обходится без того, чтобы не соединить два любящих сердца.

Поэтому, когда Виктор Петрович, кончив писать, радостный и возбужденный, бросился к молодым людям, чтобы что-то прочесть им, он смущенно отвел глаза и на цыпочках, не оглядываясь, вышел, осторожно прикрыв за собой дверь…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ, в котором дается ответ на законные вопросы читателя

Когда высушенную и вновь забинтованную мумию привезли обратно в музей, Виктор Петрович встретил ее как хорошую знакомую. Он открыл саркофаг и похлопал мумию по тому месту, где, предположительно, должно было быть плечо. Потом он торжественно водрузил саркофаг на специально приготовленное место в одном из залов музея.

Над саркофагом висел лист бумаги с жизнеописанием того, кто носил опахало слева от фараона, — хранителя сокровищ империи и управителя строительными работами в обители вечности архитектора Мересу. Но теперь Виктор Петрович внес в это жизнеописание существенное добавление. В том месте, где речь шла о гибели молодого архитектора, посетители музея читали уже знакомый нам из древнего папируса текст:

«И в последнюю минуту земной жизни дало небо сознание Мересу, и сказал он великому:

«Отомсти… убийце, друг и повелитель мой… Сушоу…»

Дальше рукой Виктора Петровича были дописаны слова, которые не успел произнести умирающий: