Тайна дразнит разум - [52]

Алеша отрицательно мотнул головой и решил вытащить «занозу». Соленый скрылся от агента совсем не потому, что его предупредила Груня. Сегодня Воркун спросил: «Не могла Груня навести тебя на ложный след?» Возможно, и Николай Николаевич заподозрил Груню? Юноша решительно заявил:

— Только не Груня! Скорее, Герасим. Он, по словам Сени, и на допросе вел себя странно: пугливо пялил глаза на ершовский браунинг. И сейчас, в проходной, затаился…

Калугин молчал. Алеша показал повестку в трибунал. Теперь Нина знала, что он работал стажером в угро, и не сомневалась, что «тройка» вынесет ему лишь словесное порицание. Она заговорила о другом:

— Приятная весть, Алеша, — она глазами указала на Калугина, — Николай Николаевич согласился вести краеведческий кружок. Ты как?

— Первый запишусь! — Он с благодарностью посмотрел на гостей и подумал: «Неужели учитель пришел ради меня?»

Калугин вынул из кармана толстовки листок, надел простые очки и глазами пробежал список литературы.

— Все эти книги, голубчик, мы получим у Вейца, но Абрам Карлович просил нас выделить ответственное лицо и сам же подсказал кандидатуру. Ты частый посетитель его библиотеки, друг мой?

— Я беру у него книги, которые есть даже в городской библиотеке.

— Почему? Нуте?

— У него золотое правило: возвращая книгу — расскажи о ней!

— Действительно золотое, друзья мои! — воскликнул краевед и мечтательно проговорил: — Вот бы такое правило по всем библиотекам мира!

Принимая список литературы, Леша опять напомнил о повестке в трибунал. Однако и Калугин отмахнулся панамкой:

— Заниматься будем на Успенской, в строительном техникуме…

Алеша проводил гостей, вернулся домой и удивился, что мать тоже не стала говорить о трибунале.

Вечером зашел Сеня. Он тоже удивился: застал приятеля дома. Обычно в это время Леша занимался у профессора.

— Что я вижу, — подмигнул чекист, — никак благородная измена?

Леша показал другу список литературы и повестку в трибунал. Ему не хотелось думать о встрече с ученым-криминалистом. Однако встреча произошла раньше, чем он предполагал…

Утром, за два часа до заседания трибунала, Леша подметал пол и услышал торопливые шаги, «Оношко», — мелькнуло у него в сознании, и он снова почувствовал, как на хорошее настроение наслоилось беспокойство.

Кругленький раскрасневшийся Аким Афанасьевич вкатился в открытую дверь точно шаровая молния и мягко закружился по комнате, поднимая вокруг вихрь табачного дыма, жестов и слов. Говорил быстро, горячо, обращаясь к оторопевшему юноше:

— Что случилось, мальчик мой? Почему не пришел вчера? У тебя бледный вид. Я так и подумал: заболел…

Леша скованно следил за ним. В такой же позе он стоял ныне весной, когда вот так же в распахнутую дверь вкатился ярко светящийся колобок молнии. Тогда Леша белил потолок, а небесный гость раскаленным ядрышком обошел плинтус порожней комнаты, поднялся по стене к окну и через подоконник перевалился на землю. И задень он малярной кистью этот шарик, начиненный электричеством, — произошел бы страшный взрыв. Так и сейчас: скажи правду — и Оношко вскипит, взорвется гневом.

Все же он признался: рассказал о своем знакомстве с Калугиным. Профессор поморщился:

— И он сразу покорил тебя?

— Нет, не сразу. — Леша взглянул на стену, где висела ракетка приятеля. — Ученик Калугина, Сеня Селезнев, давно заочно познакомил меня с ним. И в споре вечно забивал: их логика посильнее нашей…

— О молодой человек! — Оношко вынул из кармана жилета зажигалку, и в его рачьих глазах вспыхнул огонек. — Почти все люди земного шара мыслят по законам традиционной логики, и только ничтожное меньшинство пытается оригинальничать — рассуждать наперекор человеческому разуму. Но где большинство — там и правда!

— А вот Николай Николаевич говорит: такая мерка не всегда пригодна. Большинство верит в бога, а меньшинство нет, однако правда не за большинством…

— Позвольте, коллега! Религия и логика — антиподы. За веру со временем будет держаться меньшинство, а за науку большинство.

К удивлению Леши, профессор ловко повернул чужой довод в свою пользу. К счастью, Калугин тогда не ограничился одним примером…

— Волховстрой один на всю страну, а частные лавочки растут как грибы, но жизнь пойдет за Волховстроем.

— Поживем увидим, за кем пойдет! — Оношко лукаво улыбнулся. — Не пойми, пожалуйста, превратно. Я не против вашего знакомства. Однако пойми, наивный мальчик, Калугин не криминалист. Его тезис «убийство без убийства» — игра слов! Рогов умер от разрыва сердца. Ни Ерш, ни Рысь тут ни при чем! Ты сам в этом скоро убедишься и вернешься ко мне…

«Нет, черпаком отработал», — подумал Алеша и хотел сослаться на поджог без поджога, но промолчал: Сеня сообщил, что пожаром заинтересовались чекисты, что расследование еще не закончено.

Профессор по-своему понял молчание юноши. Сопровождая концовки фраз однообразным жестом, толстяк как бы мотал клубок красноречия:

— Наш спор с Калугиным научно-принципиальный!..

Леша положил метелку и взял с комода повестку в трибунал — дал понять, что хозяину пора закрывать дверь на ключ…

Его судила «тройка». Председатель трибунала, вчерашний балтийский матрос, своими усами напомнил подсудимому Ивана Матвеевича. Леша глазами пробежался по залу с тремя окнами, выходящими на солнечную улицу.