Тайна дразнит разум - [51]

Пока наводили справку о Лосихе, Леша успел арестовать спекулянта, поймать вора и трех беспризорников.

Справка пришла неожиданная. Мария Федоровна Конькова, по прозвищу Лосиха, находилась в исправительном лагере под Боровичами. Выходило, что там же, в лагере, вместе с Лосихой, сидел и Ерш Анархист. Второй ответ пришел быстрее, но не менее странный: в лагере не числился Георгий Жгловский, прозванный Ершом Анархистом. Все же Воркун решил послать Алешу в лагерь…

— Поедешь «подсадной уткой»…

Молодой охотник зримо представил свою Машку в стайке чучелов и засмеялся. Иван Матвеевич понял реакцию стажера и осторожно осадил его:

— Если Ерш скрывается там под чужим именем, то ты, охотник, опять можешь попасть в ловушку.

— На меня нужно «состряпать» дело.

— Ты уже состряпал, — улыбнулся начальник, — хранил оружие. Так и скажи Ершу, если он признает: «Под-вел-де меня!»

В дверях кабинета Воркун задержал Алешу:

— Ты уверен, что Груня Орлова не повела тебя по ложному следу?

Вспомнилась прощальная сцена возле стога, ее чуткие губы. Нет, он верит ей. Ему даже обидно стало — покраснел до ушей.

И на сей раз начальник правильно понял стажера и доверительно похлопал его по плечу:

— Завтра твое «дело» будет рассматриваться в трибунале. Не исключена возможность, что Ершу покровительствует Рысь… Действуй с максимальной осторожностью…

ТРЕВОЖНАЯ РАДОСТЬ

Он вышел из каменного здания милиции, остановился. Со стороны Красного берега донесся протяжный гудок. На отцовских часах — девять часов. В это время фанерная фабрика никогда не гудит.

Леша вскинул глаза на пожарную каланчу. Под шатровым навесом дежурный ударил в звонкий колокол. И в тот же миг тихий дом из красного кирпича с большими дверями оживился.

«Неужели у дяди?» — мелькнуло в сознании, и Леша почувствовал, что теперь воркуновское задание вызвало в нем реальное опасение.

Вторично взревел тревожный гудок. За спиной хлопнула дверь. Алеша оглянулся, увидел плоский деревянный ящик «Для жалоб» и Воркуна с Пальмой. На ящик он обратил внимание, конечно, не случайно. Но понял это не сразу…

Побежал за Воркуном. Начальник рукой подал сигнал бородатому брандмейстеру в медной каске. Иван Матвеевич сел рядом с кучером, а Лешу подхватили пожарники и потеснились. Пальма помчалась впереди четверки здоровенных лошадей.

За Живым мостом ищейка безошибочно повернула на Красный берег. Она выбрала наикратчайший путь к пожару, где прерывисто надрывался гудок. Однако до фабрики еще далеко. Лешу трясет, в ушах звенит колокольчик.

Наконец показался высокий серый забор с колючей проволокой. Дым застилал фабричную трубу. Горела не то кочегарка, не то машинное отделение. Леша рассчитывал встретить дядю Сережу и не ошибся: мастер Смыслов помогал тушить пожар.

Загорелось чердачное помещение над машинным отделением. Пожарники повернули лошадей назад, а Воркун с Пальмой остался на фабрике. Дежурный монтер сказал, что на чердаке вспыхнула электрическая проводка…

— Тут самозагорание, товарищ начальник…

Воркун и дядя Сережа одобрительно покачали головами, но сами рассудили иначе: «Нет ли тут диверсии?» Фабрика получила военный заказ на особую фанеру для самолетов. Бывшие однополчане организовали проверку: нет ли где вставной проводки тонкого сечения…

Они пошли в длинное здание с американской сушилкой. Леша настроился принять участие в осмотре, но Воркун шепнул ему:

— Завтра отъезд, займись своими делами…

На обратном пути Леша зашел на почту, написал письмо Груне и отнес его Вадиму. Тот охотно передаст письмо сестре. Брат Груни давно искал случая подружиться с вратарем. Вадим даже согласился ходить с Лешиной кружкой и продавать красные флажочки.

Леша знал, что он не скоро вернется в родной город. Юноша представил исправительный лагерь, Лосиху, Ерша и вдруг вспомнил почтовый ящик на двери милиции. И вспомнил не случайно: Груня пришлет письмо в лагерь, а там, поди, Анархист будет следить за новичком. Если матрос поймет, почему Груня не откликнулась на его записку, — убьет соперника.

И все же Алексей не забрал свое письмо обратно. Он крепко пожал руку Вадиму:

— Пусть Груня навестит мою мать…

— Обязательно навестит! — заверил брат Груни. Вышел из склада и шапкой, белой от муки, помахал вслед вратарю…

В проходной курорта Герасим вручил Алеше повестку из трибунала. Сторож запустил пальцы в бороду, виновато сощурился, но почему-то промолчал, явно что-то скрыл. Алеша тоже не стал откровенничать: Воркун запретил говорить даже матери о неизбежном приговоре трибунала.

Дома Лешу поджидали нежданные гости — Нина и Калугин. В шутливой форме Николай Николаевич упрекнул юношу за то, что тот бросил девушку среди болот, и поинтересовался результатом охоты.

Леша вспомнил горящий шалашик и немедля сообщил о пожаре на фанерной фабрике. Председатель укома насторожился. Возможную диверсию со шнуром тонкого сечения он перевел на свой язык:

— Если поджог без поджога, то здесь, голубчик, одна рука, один почерк. — Он пальцем провел зигзагообразную линию: — Нуте?

— Конечно, Рысь. А ему, может, помог Ерш.

— Сомнительно, друг мой, чтобы матрос остался в Руссе. — Калугин снял очки. — Пашка Соленый не объявился?