Тайна девятки усачей - [38]

— Идем! — требовательно повторил Сема.

Он не хотел отпускать Вовку одного, и они пошли вдвоем, а Катя осталась сидеть на пеньке.

Ветер дул ей в лицо, но она смотрела на пустынное болото, пока не заслезились глаза. Катя прикрыла их и, как во сне, увидела Саньку. Он то проваливался в трясину, то бегал внутри круга, образованного минами.

Катя больше не могла сидеть молча и ждать.

— Сашо-о-ок! — крикнула она и испугалась.

Подумала, что Сема и Вовка могут услышать ее и повернуть назад. Она теперь была убеждена, что Санька бродит где-нибудь как раз в той стороне, куда направились ребята. Но они не дойдут до него, вернутся, подумав, что она зовет их. Кате послышались даже какие-то звуки, похожие на шлепанье босых ног по грязи.

Шлепанье повторилось, но совсем с другой стороны. Катя порывисто обернулась. По тропинке бежал странный человечек в изодранных штанах, в мокрой, заляпанной илом рубашке.

Это был Санька. Увидев Катю, он остановился и несколько раз повторил:

— Ты!.. Ты!..

— Я! Я!.. — отвечала Катя.

Они стояли на грязной тропинке и смотрели друг на друга растерянно-счастливыми глазами.

Санька провел ладонью по лицу.

— Не плачь! — сказала Катя. — Ведь все хорошо!

— Я не плачу! — хрипло ответил Санька. — А голос у тебя!.. Ты простыл?

— Нет… Я кричал долго звал…

Вернулись мальчишки, встревоженные криком Кати. Вовка затормошил своего дружка.

— Где был-то, чудило!.. Катька тронулась со страха! Мишук шипит ужом! Ну и даст он тебе жизни!

— Цел? — сдержанно спросил подошедший Сема. — Ну и ладно… Пошли.

Он ничем не выразил своих чувств, если не считать дружеского шлепка по плечу, которым он наградил Саньку.

А Санька молчал, расслабленный и счастливый. Так хорошо ему еще никогда не было. Он улыбался беспомощно и виновато, как ребенок.

— Пошли, — повторил Сема.

— Да подожди ты! — воскликнул Вовка. — Дай поговорить!

— Посмотри, — Сема взял Вовку за подбородок и заставил взглянуть на солнце. — Садится.

— Ну и что?

— Мишук деревню всполошит.

— Деревню? — встрепенулся Санька и мгновенно представил встречу с колхозниками, с перепуганными отцом и матерью. И откуда силы взялись у Саньки. — Скорей! Скорей! — заторопился он. — Где тут дорожка к дому?

Тропка оказалась совсем рядом. Присмотревшись, Санька увидел осинку с обломанной веткой. Он несколько раз пробегал мимо этого места. Но страх — плохой попутчик. Не заметил Санька свою метку.

Когда лес остался позади и Сема вывел ребят на пригорок, откуда была видна деревня, Мишук, Гриша и команда Гени Сокова шли на пасеку.

За этот показавшийся очень длинным день усачи побывали везде, куда мог уйти Санька: в Обречье у Марии Петровны, на Болотнянке, на ферме у доярок. С каждым часом беспокойство за Саньку усиливалось. К вечеру мальчишки стали тревожиться и за ребят, отправившихся к болоту. Мишук решил больше не ждать. Усачи пошли посоветоваться к деду Евсею. Еще несколько минут — и об исчезновении Саньки знала бы вся деревня.

Судят ли победителя?

Саньку судили.

Главными обвинителями были Мишук и Гриша, который чувствовал себя незаслуженно обиженным. Ведь он рассказал Саньке, что починил и перепрятал автомат! А чем тот отплатил ему? Не только не предложил пойти вместе к болоту, но даже не намекнул на это!

Оглядев грязного, измученного Саньку в мокрой порванной рубашке, на которой не осталось ни одной пуговицы, Мишук сказал:

— Отправляйся домой! Завтра разговор будет!

Санька взмолился:

— Ребята! Я целый день вас не видел! Пойдемте в штаб! Там что хотите со мной делайте! Ну, виноват! Не спорю… Зато я кое-что узнал! — Он заискивающе смотрел на ребят.

— Что ты мог узнать! — сердито произнес Мишук. — Радуйся, что на мину не наскочил! Тогда бы узнал!

— Нет, мальчики! — сказала Катя. — У него есть новости!

После такого заявления Саньку не отпустили бы, если бы даже он сам просился домой.

В штабе расселись чинно. Мишук поставил в угол табуретку для подсудимого. Остальные сели вокруг стола и уставились на Саньку.

Всем своим покорным видом он вызывал не только жалость, но и симпатию. И грозная речь не получилась у Мишука.

— Это что же такое! — на высокой ноте начал он. Санька хлюпнул носом и опустил голову, приготовившись терпеливо выслушать любые обвинения.

Но Мишук запнулся, а когда заговорили снова, это была уже не речь.

— Ты нам правду скажи: будешь еще… так делать?

Санька вскочил с табуретки и прижал грязные руки к порванной рубашке.

— Никогда! Если хоть раз, — то пусть хоть на мину!.. Я без вас никуда больше! Там одному невозможно! Я хоть и не трус… Кто скажет, что я трус? — Санька посмотрел на мальчишек, на Катю и закончил: — Не трус, а боялся! Говорят, от страха седеют. Ну-ка, посмотрите: может, и я?

Ближе всех сидел Геня Соков. Он привстал, взъерошил пальцами волосы на Санькиной голове и серьезно сказал:

— Не-е… Они просто выгорели и грязные.

— Хватит в театр играть! — воскликнул Гриша. — Дело говори!

Санька смутился.

— Почему в театр? Я думал — седые… Мне не видно было. А вот что шевелились — слово даю! Так и двигались, как тараканы в них ползали!

— Ты с самого начала говори! — потребовал Мишук.

И Санька начал с того момента, когда увидел в тетрадке непонятные рисунки. Он не скрыл ничего. Не мог скрыть. Неизвестно, как бы он поступил завтра, но сегодня он не произнес ни слова, которое приукрашивало бы или искажало факты. Лишь одно опустил он — то, что было связано с автоматом. Тайна принадлежала двоим, и он не хотел открывать ее без согласия Гриши. Но такой уж выдался вечер, что и этот секрет выплыл наружу.