Тайна Черной горы - [3]

В санаториях и пансионатах Феодосии, как вскоре определила Галка, ничего путного не оказалось, сплошь одни «женатики» и, главное, из категории середнячков – среднего возраста и среднего достатка. Из числа тех, которые год работают – день гуляют. А ей хотелось большого, настоящего размаха. И Галка махнула «ловить кита» в соседний курортный поселок, где располагался знаменитый Дом творчества. Она чувствовала свои силы и способности, да и задумка была гениально проста – «подцепить писателя».

В самые оживленные часы, когда на набережной были чуть ли не все обитатели поселка, Галка устраивалась на бетонном парапете. Распустив длинные волосы, в модно зеленом узеньком бикини, едва прикрывавшем то, что женщины стараются закрыть, сплошь загорелая, она сидела на фоне моря, шоколадно-соблазнительная и беззащитно-одинокая. Галка рассчитывала точно, хорошо зная наперед, что для любого мужчины «нет на свете ничего более жалостного, чем вид одинокой женщины». Она томно и чуть грустно, словно что-то вспоминая, смотрела сквозь модные затемненные очки в бесконечную морскую даль, не обращая никакого внимания на завистливо-злобные, расстреливающие в упор взгляды пляжных львиц и неповоротливо-упитанных жен, но точно фиксируя отработанным годами боковым зрением восхищенные огоньки в глазах мужчин, их замедленные шаги, короткие восторженные реплики. Для всех она была таинственной незнакомкой. Новенькой, вернее, вновь прибывшей, ее не назовешь, ровный загар утверждает обратное. Тогда невольно возникал другой вопрос: почему она одинока? Уж такая-то могла бы обзавестись спутником – лишь помани пальчиком, любой кинется. И ее одиночество невольно вызвало уважение – молодая женщина придерживается строгих нравственных правил. Это впечатляло. Старый курортный прием, и Галка умело им пользовалась, набивала себе цену.

Однако вскоре ей пришлось разочароваться и в писателях. Знаменитости «не клевали» на ее приманку, их и так толпой окружали курортные девицы и женщины, готовые покорно распластаться за один автограф, за подаренную и подписанную книгу, чтобы потом всю остальную жизнь хвастаться в своем кругу близостью и коротким знакомством с такой величиной. А молодых, начинающих литераторов, пока еще безденежных, которые к ней липли, как мухи на мед, она, мягко говоря, всех «отшила» и «бортанула». Галка в столице насмотрелась на них – «обнадеживающих» и «перспективных», умеющих лихо говорить о мирах, строчить стихами, своими и чужими, за широким жестом тратящих жалкие копейки.

Дни шли, и вскоре пришлось убедиться, что все ее старания оказались напрасны, хотя она упорно продолжала играть роль «одинокой красавицы» и с достоинством держаться так, чтобы никто не смог усомниться в ее интеллигентности, образованности и воспитанности. Но в расставленные сети шла косяком одна мелкота, а вся крупная рыба, не говоря о китах, проплывала где-то рядом, лениво обходя приманки и ловушки. И Галка вынуждена была невольно констатировать, что «гастрольный выезд» не удался. Шаблонно выражаясь, пора было «сматывать удочки».

Именно в эти тоскливые минуты она остановила свой взгляд на обыкновенной, но приличной на вид автомашине «Победа» с опознавательными темными квадратиками на боках. Такси! Уезжать, так с музыкой. Такси маячило на самом берегу у пляжа. Она тихо внутренне вознегодовала: в городе днем с огнем машину не найдешь, а этот работничек транспорта, хваленой сферы обслуживания, видите ли, загорает на солнышке под боком у Дома творчества, наплевав на свои прямые служебные обязательства. Она так и подумала: «служебные обязательства», а не обязанности.

Вознегодовав, Галка, как была – в бикини, лишь сунула ноги в модные летние туфли на высокой платформе, подхватила свою пляжную замшевую сумку, перекинула через плечо мохнатое зелено-оранжевое полотенце, решительно направилась к такси. Машина оказалась пустой, лишь на сиденье небрежно брошена мужская одежда. Недолго думая, Галка стала нажимать на клаксон, призывая шофера.

– Ну, чего сигналишь? – недобрым голосом спросил весь мокрый шофер, спешно приближаясь к своей машине. Видно было, что он только из моря. Седые волосы прилипли к крупной голове, смугло-загорелое лицо и едва схваченное солнцем белесое неприятное на вид рыхлое тело. – Чего сигналишь?

Полные губы Галки брезгливо скривились. «Типичная спичка, – подумала о нем она, – такой же, как и все крымчане: голова черная, а тело белое – поскольку некогда загорать, работой задавлен». И вслух произнесла, не обращая внимания на его неприязненный тон:

– Шеф, поехали!

– Никуда я не поеду! – таксист ладонью приглаживал мокрые волосы, с нагловатым любопытством разглядывая прелести почти обнаженной «птички».

– На работе? – спросила Галка, стараясь припомнить: а не эта ли «Победа» и вчера торчала здесь на берегу?

– Ну, на работе.

– И валяешься на пляже?

– Валяюсь, – лениво и очень спокойно ответил водитель, словно он ни в чем не виноват и его зазря обижают.

– В рабочие часы? – уточнила Галка, открывая дверцу и забрасывая на сиденье свою сумку.

– Так точно. Именно в самые рабочие.

– А неприятностей не желаешь?