Тайна без точки - [23]

Теперь нет уже не только на Северном флоте! Спросила о том же и самого Лячина.

— Считаю, что если стал командиром — честно выполняй свой долг, — ответил он. — Тогда и обязанности гармонично вытекают одна из другой.

— На экипаже появился человек с проблемами? — продолжаю я свой «допрос». — Что делаете вы: избавляетесь? перевоспитываете?

— Стараюсь увидеть ситуацию. Иду мимо — человек глаза прячет, значит, что-то не так. Конечно, помогаю. Но если предал, подвел — без сожалений расстаюсь.

Под водой — как на войне: все в единой подводной связке.

— Ваш экипаж считается сильным и хорошо подготовленным. Как вам этого удалось достичь, Геннадий Петрович?

— Профессиональное обучение — это раз. Создание единого организма — это два. Я много работаю в этом направлении. Стараюсь приучить каждого к мысли, что за каждый поступок следует и наказание, и награда.

— Что для вас важнее: семья или работа? И тут он неожиданно засмеялся:

— Конечно же, семья! А разве бывает иначе? Хотелось бы больше времени проводить с семьей. Но командирская работа — она такая особенная, отнимает много времени.

— Происходило ли в вашей жизни что-нибудь необычное?

Я думала, он расскажет о дальних походах, во время которых под водой заклинивает атомный контур или о приключениях на суше.

А он помолчал и сказал:

— Вот, хотя бы это: мы с женой дружим со школьной скамьи.

— Вы друзья с женой?

— Я думаю — да.

Его жена Ирина в то время работала в Ура-Губинской администрации, а до этого — в Видяевской школе учителем информатики. Я часто видела их вместе. Дома на нашей Заречной улице были выстроены в виде буквы «Г» — за ними начинались сопки, болота, лес. По вечерам Ирина с Геной и своим шустрым пуделем шли по одному и тому же маршруту: по нашему двору, огибали наш дом и вдоль речки возвращались к своему дому. Если Геннадия не было, Ирина общим привычкам не изменяла — точно по тому же маршруту и в одном направлении. Меня эта приверженность традициям несколько удивляла.

Оба Лячины — рослые, красивые, статные, их нельзя было не заметить. По вечерам всегда в спортивных костюмах.

Правильно ли распорядилась судьба? Нам до конца друг друга не понять. Человеку и судьбе! Она просто распорядилась и все: его жизнь растворилась во мгле времени.

Татьяна Карпова

После этих событий я получила письмо от сестры Геннадия — Татьяны. Я писала отцу, но ответила она, сказала, что отец не любит писать письма.

«Какой он был, наш Гена: сын, брат, зять, племянник? — пишет Татьяна. — Попробую обрисовать его.»

Она пишет, что в их семье дети рождались исключительно в январе и ровно через четыре года.

Виктор — 1-го января 1951 года.

Гена — 1-го января 1955 года.

Таня — 15-го января 1959 года.

«Как это удалось родителям, понятия не имею, — пишет сестра Геннадия. — Захочешь специально такое сделать — не получится.»

«Семья у нас была простая — рабочий класс, — пишет Татьяна. — У родителей — неоконченная школа: у отца — 5 классов, у мамы — 7 классов. Но дети получились «хорошие». У всех — высшее образование. И воспитывали как-то легко, без нравоучения, наказаний, мы даже считали, что нас и не воспитывают вовсе, а мы так, сами по себе растем. Я даже помню, как в старших классах мы с Геной спорили, и я ему возьми, да и скажи: «Какой воспитали, такая и есть!» А он: «Да кто тебя воспитывал? Улица, да школа!» Сейчас я думаю, что всех бы так воспитывали»

Старший сын Лячиных Витя был по нынешним понятиям «ботаником» — спокойный, старательный отличник, увлекался радиоделом. Позднее стал радиоинженером.

«Гена в отличие от Вити рос другим: живым, подвижным, неусидчивым, вспыльчивым, — пишет Татьяна Петровна. — Спортом увлекался, благо, раньше в школе были секции, какие хочешь, а ростом и здоровьем Бог его не обидел. Играл за школу в хоккей, футбол, волейбол, баскетбол. Дружил с ребятами старше себя, музыкой интересовался, тогда у нас уже был магнитофон «Днепр». Фотографией, довольно серьезно, закроется в кладовке — перезаряжает фотоаппарат «Смена», в ванной была фотолаборатория. Короче, нормальный парень рос — увлечения, рыбалка, улица. Учиться было некогда».

Геннадий Лячин учился неровно: выручали память, внимательность. Послушает на уроке, ответит. А потом появилась у Гены мечта — он хотел учиться в Ленинграде. Тогда он и взялся за уроки не понарошку, а всерьез и стал хорошо учиться.

Отношения между детьми были очень теплыми, но Виктор уехал учиться, когда Танюшка была во втором классе, а Гена — в шестом.

«Потому все мои детские воспоминания связаны с Геной, — пишет Татьяна. — В школу водил, косы заплетал, задачки решал, с улицы загонял домой, жалел и не спал ночами, если у меня болел зуб — все это Гена! Когда меня спрашивают о нем, я всегда отвечаю, что это был настоящий старший брат!»

Геннадий покинул дом после школы, и сестра с братьями стали встречаться только во время коротких каникул. «Приедет такой большой и мягкий, «сгребет» тебя в охапку, приподнимет и ласково поцелует». Обязательно всем подарки привозил. Посидит молча, осмотрится, чего нет, что разбилось — и по магазинам. Приходит нагруженный покупками.

«Вы знаете, он ведь умел абсолютно все, — пишет Татьяна. — Бывают же такие мужчины! Шить — пожалуйста! Девчонкам — юбки, деду — штаны. Варить, стирать — запросто. Наклеить обои, покрасить — мигом. Ну а что касается мужской работы — здесь даже говорить ничего не надо: глаз у него хозяйский был». В училище — он был старшиной — его рота заметно отличалась: форма подогнана тютелька-в тютельку.