Тайна - [18]

Фил крикнула «привет» и бросила свой плащ на софу, вместо того, чтобы аккуратно повесить его на место, как она сделала бы пару недель назад. Сегодня Фил намеревалась начать реабилитацию Би. У нее были на этот счет особые планы. И после ужина и похода по магазинам она собиралась рассказать, что же это за планы.

Фил вздохнула, увидев рядом с Би Махони.

— Только не это — опять вы, Махони, — съязвила она. — Как же без вас обходятся в полицейском управлении? Или вы как раз сейчас раскрываете преступление века?

Махони преувеличенно, громко вздохнул, и Би усмехнулась, наблюдая за их пикировкой. Он скрестил руки на груди и процитировал мелодичным голосом:

И если госпожа твоя во гневе,

Возьми ладонь ее, пускай в ней зреет

Гроза, а ты смотри в ее глаза…

Потом он торжественно произнес:

— Док, кому-то придется сказать, что агрессивность вам не идет. Сдается мне, что Суинберн нашел правильный ответ.

— Я не ваша «госпожа», поэтому не цитируйте мне европейских поэтов, Махони. И если вы здесь из-за того ужина, который я вам обещала, то простите, но у меня уже назначена встреча.

Махони улыбнулся.

— Ага. Би говорила мне. Покупки и ужин. К сожалению, не могу к вам присоединиться. Я просто зашел, чтобы убедиться, что вы правильно обращаетесь с Коко. И сказать, что с паспортными и миграционными службами ничего не вышло. Все француженки возраста Би, въезжавшие в страну раньше нее — раньше несчастного случая, — найдены. Правда, я еще прорабатываю несколько тысяч женских имен, занесенных в таможенные декларации всех авиарейсов в Сан-Франциско, совершавшихся за неделю до этого. Проверяется каждое имя и человек, носящий его. Мы также сделали запрос о частных самолетах. В тот вечер их было приличное количество. Из Мехико, Баджи, Палм Десерт и с Гаваев. Всеми ими управляли их владельцы, и ни на одном из них не было женщин.

Би выглядела удрученной; она очень надеялась, что он найдет ее имя в списках авиалиний.

Махони ободряюще похлопал Би по плечу и сказал:

— Я должен идти, иначе я не успею раскрыть преступление века и упущу свой шанс стать майором.

Фил держала котенка, и он остановился, чтобы почесать ему за ухом.

— Вы хорошо выглядите, док, — сказал он с улыбкой.

— О, благодарю вас, Махони, — она снова перешла на сарказм. — Но я не уверена в том, что нуждаюсь в ваших сомнительных комплиментах.

Он засмеялся и пошел к двери. Она обернулась, почувствовав его взгляд.

— Право, не знаю, — сказал Махони значительным тоном, — то ли от того, что вы все время сидите, — а я вас предупреждал, — может быть, из-за домашних пирожков, но ваша попка как будто увеличилась в размере.

— О-о, — выдохнула она, пока он, смеясь, захлопывал дверь. — Негодяй.

Дверь снова открылась, и он просунул голову с видом шокированного человека:

— Док, док, что это вы, в самом деле, так грубо выражаетесь. Вы должны спросить себя, что это может значить…

— Ах вы, вы… — заорала она, а он снова исчез, продолжая смеяться.

Би тоже смеялась, и Фил невольно присоединилась к ней.

— И почему он мне нравится? — спросила она, обращаясь скорее к самой себе. — Это же самодовольный шовинист.

Но Махони заставил Би засмеяться, и она была рада этому. Ее протеже была готова к своей первой прогулке, и Фил окинула ее критическим взглядом, Она осталась довольна тем, что увидела.

Мягкие волосы Би цвета меди отросли, наконец-то скрыв безобразные шрамы. Теперь они трогательно обрамляли лицо, делая ее похожей на юную Одри Хепберн. Ее бархатные, светло-карие глаза были на два тона светлее волос. Ее кожа уже не отливала мертвенной бледностью, как лунный камень, а приобрела оттенок свежих сливок. Конечно, она была все еще слишком худа. Кости резко выпирали под кожей, и можно было разглядеть все позвонки, сухожилия ее длинной шеи, все выступающие косточки запястий и лодыжек. Но по сравнению с тем, что было месяц назад, она выглядела прекрасно.

На ней была рубашка и джинсы, которые ей купила Фил, и Фил знала, что она с удовольствием это оденет. Она была права. На высокой, стройной фигуре Би хорошо выглядела любая одежда.

Они обошли всё отделы готовой одежды в магазинах и все молодежные бутики, и, несмотря на протесты Би, Фил настояла на том, чтобы у нее была одежда на все случаи жизни — от обычного времяпрепровождения до коктейля.

— Но куда я буду одевать все эти шикарные вещи? — спрашивала Би, пока они пробивались к своей машине, нагруженные сверх всякой меры фирменными пакетами.

— Как раз об этом я и расскажу тебе после ужина, — живо откликнулась Фил. — И если когда-либо две женщины и заслуживали хороший ужин, то это как раз сейчас. Мы доблестно выдержали битву у прилавков, особенно ты, и вышли из боя с трофеями. Теперь нужно это отпраздновать.

Фил заказала столик в «Старс», и Би облачилась в новый красновато-коричневый жакет из мягкой замши поверх футболки и джинсов. Она вдела в уши янтарные серьги, на покупке которых настояла Фил, и подкрасилась помадой «Прйскриптив Хэвенэ», которую рекомендовала продавщица.

— Видела бы ты себя, — восхищенно сказала Фил, пока они усаживались на свои места в ресторане. — Все присутствующие уже свернули себе шеи.