Тайна аббата Соньера - [6]

Со взглядом мечтателя, который не торопится вернуться к реальности, Илья ждет, пока аббат подчинится их воле. Он кладет оба белых камня. Это фрагменты древних вестготских скульптур. Илья пытается уловить их вибрацию, то прошлое, что в них живет, но дух стоящего вблизи аббата оказывает негативное воздействие. Ему придется дожидаться темноты и тишины, чтобы овладеть тайной этих камней.

«Этот аббат умен, и в то же время он антисемит», — говорит себе Илья, пытаясь проникнуть в мысли маленького хрупкого человечка, в чьих блеклых глазах время от времени загораются ненависть и неприязнь. — «Ему нельзя доверять… Он скрывает свой страх… Он лжет… Он действует ради себя одного… Он сам использует волшебство… Это…»

— Что вы услышали? — вдруг спрашивает аббат у Ильи.

— Сначала гнев, потом боль и отвращение…

— А раскаяние?

— Тоже.

— Тогда он останется.

— Он останется, но для него это будет очень тяжело. В данный момент он опять вышел из себя и с неистовством вычищает жилище при церкви.

После того как он отчитал Аглаю, которая, как и обещала, пришла в церковь с метлой и тотчас принялась за работу, Беранже вернулся в дом при церкви. И там он дал себе полную свободу. Чтобы лучше увидеть всю внутренность лачуги, он открыл настежь все двери и окна, выбивая ногой наглухо заколоченные большими гвоздями и досками.

Ему доставляет огромное удовольствие выбрасывать разнородные и малопригодные предметы, скопившиеся в этих двух облупившихся комнатах. Два дырявых котелка летят через дорогу, тут же приземляется колченогий стул, изорванные простыни летят в ручей, три стопки альманахов Матфея из Дром и сотня экземпляров «Религиозной недели в Каркассоне» достаются на радость детям, которые, привлеченные невообразимым шумом, приблизились вплотную, чтобы наблюдать за действиями их нового кюре.

Вот летит палка с сеткой для курятника и дюжина выщербленных тарелок. Слышен голос священника:

— Я не лягу спать среди всех этих пауков и разной прочей живности. Adieu pauvre Pons, tu t’en vas e ien demori, brave colhon[4].

На втором этаже расположена спальня, под кровать подложены кирпичи. Кровать скрипит и проседает, когда Беранже вытягивается на ней. Он лежит наискосок на заплесневелом покрывале, ошеломленный тем, что видит над собой: крысы прогуливаются по балкам и небо голубеет через дыры в крыше. Ему только и остается, что отправиться на постой к кому-нибудь из паствы. Эта мысль огорчает и возмущает его, он столь беден, что ему придется жить в кредит. Едва лишь прибыв сюда, он уже нуждается в сострадании…

В полночь священник просыпается весь в поту. Когда он заснул? В какой-то момент в сознании Беранже вновь возникают фантазмы из его снов, духовных и плотских. Горсточка звезд мерцает через отверстие в крыше; Пегас, Андромеда и Кассиопея прекратили свой бег и ищут его в недрах лачуги. Беранже отворачивается, он боится этих глаз, которые ворошат сознание и обвиняют: «Что за мечты ты хранишь в себе? Кто эти женщины с тяжелыми и чувственными губами?» Эти женщины вот уже давно неотступно преследуют его по ночам. Их бледные и полные тела напоминают натурщиц Мане, они согревают его своими красными губами, такими горячими, как на полотнах Ренуара; они иногда похожи на обнаженную спящую Роллу Жервенса… Они все как будто сошли с запрещенных полотен, чьи репродукции он видел. Это нежные, внимательные, мудрые, трепещущие женщины, которым доставляет удовольствие мучить его. Они обхватывают его, ласкают и пробуждают желания. Эти женщины поглощают его в своей плоти и затем бросают изнемогающим на кровати. Он их зовет всем своим сердцем, всем страстным пылом своего тела.

Беранже впивается ногтями в простыни. Он не хочет совершить ошибку и сопротивляется этой огромной волне желания, которая поднимается в нем. Он не должен усмирять свои чувства, не здесь, так близко от дома Господа. Он отказывается повиноваться своим дрожащим рукам, которые пытаются его освободить. Он соединяет их, скатывается с кровати и борется с собой, прося прощения. Всего лишь миг, одна молитва — и Беранже кажется, что он снова помирился с Богом. Неестественный свет бьет из глубин его тела и, кажется, вот-вот уж раскроет то, что должно оставаться невысказанным, надежду, которая начинает гореть в душе, как живое и чистое пламя. Но вес плоти гасит это сияние, неудержимый ток крови возвращает Соньера в середину этой комнаты вместе с желанием, которое разрушает порыв его веры. Тогда он вскакивает, быстро спускается по лестнице и бежит в церковь.

Его рука окунается в кропильницу, растерянный взгляд переносится от одного святого к другому, пока не останавливается на Богородице. Аббат крестится с опаской и, с трудом передвигая ногами, движется к Богоматери, которая видит, как он идет, слегка склонив голову на плечо и широко раскрыв руки. Он опускается у ее ног, потрясенный, ищущий защиты, доброты, понимания женщины, у которой столько опыта, чтобы его вразумить.

— Сжалься надо мной, — шепчет он, не в силах прогнать из своего разума наваждения, которые преследуют его. — Сжалься… Сжалься, — повторяет он до тех пор, пока не начинает чувствовать в своем сердце это трусливое послушание, толкающее его к молитве.