Тайна аббата Соньера - [118]

Совсем близкий от них огонь гудит. Его пение становится все громче и сильнее, он иногда издает свист и крики, подобно душам мучеников в аду, в нем слышны заунывные голоса, теряющиеся в треске горящих перекрытий. Дым становится все более и более густым. Со слезами на глазах Беранже удваивает свои усилия. Штукатурка отлетает, падает на пол кусками, и на том месте, где она отвалилась, на красноватой поверхности появляется целая цепочка трещин.

Кирпичи!

С триумфальным ревом, ощущая сильную боль в плече от удара, он погружает колонну в самую их гущу. Образуется дыра. «Ух, ух» — выдыхает он, увеличивая ее своим импровизированным тараном.

— Мы выберемся отсюда!

— Да, — отвечает Илья.

Илья выходит из своего летаргического состояния. Стоя на четвереньках, он расчищает пол от кирпичей. Ему редко приходилось подвергать свое тело подобным физическим упражнениям. Его плоть изранена. Его сердце бьется подобно металлическому шару о гонг и уменьшает то небольшое количество сил, которое еще сохранилось в запасе в его старой туше.

— Огонь загорелся сзади, — стонет он.

Что-то мерцает во взгляде Беранже, который похож на разъяренного зверя. Он опускается, просовывает свою голову в дыру и смотрит вокруг с другой стороны. Успокоившись, он выбивает кулаками еще несколько кирпичей.

— Мы можем двигаться.

Он просовывает свое туловище в отверстие, перебирается в другое помещение, потом помогает протиснуться Илье. Языки пламени лижут противоположную стену. Стулья и кровать воспламеняются.

— Не будем терять время, — говорит Беранже, увлекая Илью вон из комнаты.

Широкий коридор напоминает пасть, стенки которой расшиты языками пламени. Беранже разбивает вдребезги остатки мебели с пылающими поручнями, рамы картин и панно, пожираемые пеклом, целый набор хрупких декоративных предметов династии Тан, в которых извиваются в конвульсиях огненные демоны. И позади вызванного им разгрома он угадывает присутствие полуразрушенной лестницы. Он приближается к ней. Обжигающие языки пламени устремляются к его членам, искры падают ему на лицо, мимолетные вспышки фосфора вырываются из этого ада. Посреди этих раскаленных пластов он видит, как появляется яростный вихрь. Верхняя часть дома и крыша с образовавшимися в них отверстиями делают пламя сильнее и вызывают бурю огня, в которой они рискуют погибнуть.

— Сюда, — кричит Илья, устремляясь в еще пощаженную огнем комнату.

Они оба бегут к окну. Илья раскрывает его: здесь нет прутьев. Верхушка фигового дерева. Дерево вытянуло свои ветви вдоль фасада, но более толстые ветки расположены чуть ниже и в трех метрах от стены.

— Прыгаем на фиговое дерево, — говорит Беранже, карабкаясь на подоконник.

— Я, наверное, не смогу этого сделать, — отвечает Илья испуганным голосом.

— У тебя получится. Делай как я, и все хорошо пройдет.

Беранже бросается на дерево. Первые ветки ломаются, но ему удается уцепиться за одну более толстую, которая сгибается, но не обламывается. Он опускается на несколько метров и усаживается на толстую рогатку, способную выдержать вес трех мужчин.

— Твоя очередь!

— Я не могу.

— Я следовал за тобой в твоих мирах. Так последуй за мной в этом мире. Мужайся.

— …

— Прыгай, давай быстрее, огонь приближается к тебе.

— …

— Ну, прыгай же! Вспомни свои собственные слова: будь Бетом, будь тем, кто стоит над всеми печалями и страхами; будь Ге, и ты не сможешь быть ни застигнут врасплох неудачей, ни повергнут в печаль катастрофами, ни побежден твоими врагами.

Слыша эти слова, Илья закрывает глаза, медлит какой-то миг, потом бросается вниз. Он проделывает отверстие в листве, ничего не делает, чтобы удержаться за ветки. Беранже погружает в листву обе свои руки, две широкие, надежные руки с крепкими пальцами. Илья внезапно ощущает, как на его правой руке сомкнулись эти тиски. В течение мига ему кажется, что конечность сейчас отделится от тела. Острая боль пронзает подмышку и грудь. Он близок к обмороку. Успокоение приходит вслед за болью; он вяло раскачивается над землей. Его голова болтается. Глаза раскрываются, они полны удивления, потом признательности.

— Как дела? — доносится до него.

— Лучше некуда.

— Я долго не выдержу.

— Ты можешь меня отпустить, я всего в полутора метрах над землей.

— С богом! — восклицает Беранже, раскрывая свои руки.

Илья снова закрывает глаза, касается земли и валится набок. Беранже приземляется рядом с ним.

— Не слишком больно?

— Нет, — стонет Илья.

Он с трудом поднимается на ноги, ощупывает себя и понимает, что совершенно цел. Рев огня напоминает ему, что он только что вырвался из объятий ужасающей смерти. Подталкиваемый Беранже, он удаляется, пятясь назад, от пекла. Дом растворяется, пожираемый дымом и огнем. Пепел яростно кружится в солнечном свете. Он видит, как текут тоненькие ручейки расплавленного свинца, которые застывают, соприкасаясь с краями камней. А на этих камнях видны еще различимые, но уже деформированные знаки: мистическое лунное число, символ дракона и другие греческие и арамейские буквы. Он понимает тогда, почему его способности не действовали: место было защищено.

— Я тебе обязан жизнью, — шепчет он.