Тайга шумит - [79]

Раздольный знал, что сочувствующих найти трудно. Если они где и есть, то залезли, подобно ему, в норы, замаскировались, и каждый шорох заставляет их вздрагивать. И он решил действовать в одиночку. Злоба его подогревалась воспоминаниями о том, как лишили его, кулака, богатства, как сослали в Сибирь, и в думах о мести он находил жалкое утешение.

Первые выстрелы на границе вселили в него новую надежду на возвращение старых порядков, и он с приходом немцев явился в комендатуру. Немцы охотно приняли злобного кулака на собачью службу. Получив должность старшего полицейского, он распоясался, рьяно выполнял свои обязанности. Но пришел конец его новым хозяевам, и кулак понял: надо любой ценой спасать свою шкуру. Познакомился с демобилизованным из армии по ранению сержантом Раздольным, напоил, убил его, завладел документами и в новом обличье убрался подальше — в Сибирь, устроился в один из леспромхозов. Затаился, но вредить не перестал…

— Что-то Заневский больно нервничал, — громко сказал Раздольный, с расчетом, чтобы его услышали идущие невдалеке грузчики, — с чего бы это?

— Правда, он здорово бледный был, — подхватил один из грузчиков.

— Чем черт не шутит, — поддержал другой, — сняли его с директорства, теперь, может, хочет другому свинью подложить…

Раздольный не ошибся — слухи пошли. Дошли они и до Заневского. Возмущенный, явился он к директору.

— Не обращайте внимания, Михаил Александрович, — сказал ему Леснов, — мы знаем вас…

Слухи пошли, но обернулись против Раздольного.

В этот же вечер, когда директор и замполит остались одни, в кабинет вошел грузчик, затесывавший стойки.

— Павел Владимирович, я на пожаре рассказывал, как ко мне подошел Алексей Васильевич, и спросил табаку, — начал он. — Но потом увидел вдруг, что он закуривает свои, и у него в портсигаре оставалось еще несколько штук. Я не знаю, может, зря думаю, но темный он и злой… Да и слухи стал распускать про Заневского…

— Хорошо, что пришли, — сказал Павел. — Подозрения надо проверить, и этим займутся. А вы пока ничего не видели и не знаете…

— Это я понимаю, — согласился грузчик, — кроме вас, я никому не говорил, сообразил сам. До свидания!

Грузчик ушел. Павел, прикуривая от папиросы вторую, сказал:

— А знаешь, Александр Родионович, на папиросы и я обратил внимание. Но случается же, что человек от волнения просто забылся.

— Согласен, — кивнул Столетников. — Однако очень мне не нравится этот Раздольный. Почему? А случай с переадресовкой крепежа? А письмо из «Красдрева»? И еще другое, Павел Владимирович, мучит меня, — и Александр рассказал о своих смутных подозрениях.

Павел задумался.

— А вы Наде написали об этом? — спросил он.

— Да, на днях. И Наде, и в трест «Красдрев» послал запрос.

19

Павел сидел в своей комнате за столом.

Перед ним лежал лист бумаги — письмо к Верочке. Он несколько раз перечитал его. Казалось, все, что собирался написать, написано: рассказал о своей работе, сообщил о новостях, поделился мыслями о прочитанных книгах. Оставалось выполнить ее просьбу сообщить о взаимоотношениях ее отца и матери.

Павел задумался. Ему не хотелось огорчать девушку, да и Любовь Петровна о том же просила.

Размышления его прервал телефонный звонок. Звонил Столетников.

— Вы чем заняты, Павел Владимирович?

— Пишу письмо…

— А-а… А я хотел позвать вас на чашку чаю. Может быть, придете?

Павел собрался было отказаться, да передумал:

— Ну, что ж, пожалуй, зайду. А по какому случаю?

— Да так… — замялся Александр. — Одним словом, жду…

Павел положил трубку и стал переодеваться…

Стояла лунная морозная ночь. Шел не торопясь. Ему приятно было смотреть на неподвижные столбы дыма, подымавшиеся из труб и словно подпирающие небо, на блеск звезд, слушать, как скрипит под ногами снег, вдыхать морозный воздух.

Его догоняли чьи-то легкие быстрые шаги. Он обернулся.

— Добрый вечер, Павел Владимирович, — улыбнулась ему Русакова.

Павел протянул руку.

— Торопитесь?

— Нет. Я была у подруги, а к ней пришел молодой человек.

— Пришлось уйти? — рассмеялся Павел.

— Третий лишний, говорят, — в свою очередь улыбнулась Татьяна и с нерешительностью взглянула на директора. — Вам передала секретарь мое заявление?

— Да, — сказал Павел. — Но на курсы механиков вы не поедете.

Танины брови вопросительно подскочили вверх.

— Жаль расставаться с вами, — улыбнулся он, но Таня по его тону поняла, что с ней шутят, и покачала головой. — Нет, правда, из Таежного я вас никуда не отпущу, — уже серьезно проговорил Павел. — Будете учиться, Таня, не волнуйтесь. Но ехать все-таки не придется.

— Заочно? — разочаровано вымолвила она.

— Нет.

— Я не понимаю.

— Курсы механиков в Таежном, при нашем леспромхозе будут, — пояснил Павел. — Кончите их — других учить будете: у вас станут проходить практику молодые трактористы. Ну, довольны?

— Большое спасибо, Павел Владимирович!.. До свидания!

Павел улыбнулся, кивнул головой и поднялся на крыльцо дома Столетникова.

20

Когда Павел вошел в комнату, то первое, что он увидел, был домашний торт с цифрой тридцать пять, поставленный в центре еще не накрытого стола.

«Вот оно что», — подумал Павел и подошел поздравить Александра с днем рождения, незаметно для других показав ему кулак.