Тайга шумит - [70]

«Всю жизнь описал за последние два года», — думала она, скользя взглядом по строчкам.

Едва кончала читать, как начинала сначала, потом еще и еще.

«Значит, он все еще любит меня, — растроганно думала девушка — не забыл, помнит! — но улыбка сбегала с губ, и Надя задумывалась. — Но разве я имею право… Я свяжу его, буду обузой… Может быть, ему даже стыдно будет идти рядом с калекой… Нет, нет, нет! — чуть не закричала она, вытирая тыльной стороной ладони слезы. — Я не хочу омрачать ему жизнь… Не стану отвечать ему…»

Через день ей пришло от Столетникова сразу два письма, адресованные на областной и районный отделы народного образования, с просьбой направить их адресату. Надя колебалась.

«Я должна ему написать, — размышляла она. — Объясню все, выскажу свои мысли… Да, я не могу молчать, не имею права!..»

И она написала письмо…

Написала и отправила, и мысль о любимом человеке с этого дня не покидала ее.

9

У Доски показателей сгрудились члены звена Верхутина. Они внимательно просматривали процент выполнения недельного графика по лесоучастку Зябликова и его звеньям. Лесоучасток работал скачкообразно: то уложится в график, то отстанет и идет далеко позади остальных.

— Картина ясная, — не допускающим возражения тоном, сказал Веселов, — от работы не бегают, и работу не делают. Пошли, ребята, однако, разнарядка кончилась.

В приемной директора секретарша что-то торопливо выстукивала на машинке.

«Ишь, навалило сколько их», — с раздражением думала Зина, косясь на Уральцева и ожесточенно выстукивая клавишами барабанную дробь.

— Мы к директору по важному делу, Зина, — настойчиво сказал Верхутин, останавливаясь у ее стола, — доложите, пожалуйста.

Зина молча допечатала страницу и нехотя направилась в кабинет. Вернувшись, так же молча указала на дверь.

«Даже не посмотрел на меня, — с обидой подумала она, провожая взглядом Николая. — Ну, что я плохого сделала, что он даже разговаривать и смотреть на меня не хочет?»

Из кабинета слышался раздраженный голос директора.

— …Зябликов, поймите, что ваш лесоучасток проваливает план по рудостойке, — Павел говорил в микрофон недавно проведенного на лесоучастки селектора, кивком головы отвечая на приветствия лесорубов. — Когда же выправитесь?

— Людей, надо, товарищ директор, — раздался из репродуктора голос Зябликова. — И не мешало бы еще с полсотни топоров… да и лес сейчас толстоствольный, жалко резать на крепеж, и лесорубам невыгодно…

— А вы, Семен Прокофьевич, объясните людям, что крепеж с нас требуют в первую очередь, шахты ждут, шахты, — сказал Столетников, подойдя к микрофону. — А на людей не пеняйте: то у вас «карандаши» одни, то толстоствольный, а тянетесь в хвосте…

— Я вас слушаю, товарищи, — сказал Павел вполголоса лесорубам, чтобы не мешать селекторному разговору.

— Наш лесоучасток соревнуется с зябликовским. — начал не торопясь Верхутин. — А раз мы соревнуемся, значит, мало самим хорошо работать, надо чтобы и другие не отставали. Ведь в этом же суть соревнования?!

— Совершенно верно, — подтвердил Павел.

— Одним словом, Павел Владимирович, — сказала Русакова, не любившая многословия, — мы просим разрешить нам поехать на одну-две недели к Зябликову и передать его лесорубам наш опыт.

— А как на это смотрит Михаил Александрович? — спросил Павел и, видя, что лесорубы мнутся, вопросительно взглянул на Заневского.

— Помочь отстающим — дело хорошее, — сказал тот, — но разве обязательно посылать туда все звено? Пусть Зябликов присылает к нам людей. Я так и сказал им давеча, а они…

— Пришли сюда и правильно сделали! — весело закончил за него Павел и, улыбаясь, продолжал:

— Пожалуй, надо инициативу лесорубов поддержать, дело-то ведь общее. Большое спасибо, товарищи, за предложение, поезжайте!

Заневскому, с одной стороны, было обидно, что Леснов сделал по-своему, но, когда подумал, что таким образом его лесоучасток еще больше «утрет» нос лесоучастку Зябликова, улыбнулся и уже дружелюбно посмотрел на лесорубов.

— Только не осрамитесь там, — предупредил он.

Павел подошел к микрофону, сказал:

— Товарищ Зябликов, завтра к вам прибудет подкрепление с лесоучастка Заневского — звено Верхутина. Теперь не жалуйтесь. И постарайтесь сделать так, чтобы ваши лесорубы переняли опыт верхутинцев. Вы поняли меня?

10

Костиков крутился у зеркала: то не понравилась сорочка, и он надел другую, то никак не мог завязать галстук, потом оторвалась на пиджаке пуговица, и он, не желая тревожить жену, занятую у плиты, стал пришивать сам.

Потом заглянул в кухню:

— Чем меня нынче женушка попотчует?

— Простоквашей да картошкой в мундирах. Могу и луку дать.

— Но-но-но, — запетушился Костиков, — я нонче, сказать можно, именинник, приспособление мое к лебедке испытывать будут…

— Вот когда испытают да признают, тогда тебя и гостей твоих попотчую, — пошутила жена, заглядывая в духовку и вынула оттуда румяный пирог, начиненный грибами, за ним второй — с рыбой.

— Будет тебе, бабка, смеяться. Подавай, что ни есть на стол.

Позавтракав, Костиков отправился к конторе и, вместе с директором, замполитом, техноруком и секретарем райкома, поехал на лесобиржу. Там, против штабелей круглого леса, стояла на низких широких санях трелевочная лебедка с его приспособлением. Около нее прогуливались Бакрадзе, старик Леснов, Заневский, потом появился Раздольный.