Тайга шумит - [24]

«Вот ты о чем! — Заневский облегченно вздохнул и отошел от стола.

— Ты, дочка, по-своему, возможно, и права, — подумав, сказал он. — Что ж, пиши в трест, там разберутся. Прикажут переделать — я с удовольствием!.. Договорились?

А сам подумал.

«Пока туда дойдет, да ответ будет, мы до окон венцы подведем. А приказа ломать не дадут!»

— Хорошо, — неопределенно проговорила Верочка и, свернув в трубочку ватман, сказала прорабу: — Я чертежи проекта задержу до завтра. До свидания!

Заневский улыбнулся вслед дочери и хитровато подмигнул прорабу:

— Строй!

26

Рассерженная непогодой, шумит тайга. Резкие порывы ветра, набрасываясь на деревья, раскачивают их, гнут по опушкам молодняк. Над поселком — пыль. Ее клубы, поднятые с дороги ветром, носятся по улицам, пудря бревенчатые срубы, заборы, траву. Лениво накрапывает дождь. Капли, шлепаясь о землю, мгновенно обволакиваются пылью.

Верочка протирает запорошенные глаза и заслоняет лицо сумочкой. Проходя мимо дома замполита, замечает в одном из окон Столетникова.

«Надо зайти проверить, как он мои назначения выполняет», — подумала девушка и, свернув с тротуара, поднялась на крыльцо.

Мать Столетникова проводила ее в комнату.

— Добрый день, Александр Родионович! — сказала Верочка, и ее взгляд задержался на установленном у окна мольберте. — Вы рисуете?

— Какое там, — смущенно улыбнулся Столетников, — малюю.

Верочка подошла ближе, посмотрела на полотно. Это был пока набросок. Сосновый бор с гривой осинника и березняка, проталины на снегу. В лесу еще сумеречно, но невидимое на картине солнце уже осветило верхушки деревьев и поющего на одной из лиственниц глухаря.

— Хорошо! — искренне сказала Верочка. — Знаете, я однажды с папой ходила на глухариный ток, и все было почти так. Только… зря вы, на мой взгляд, зарево сделали. Ведь деревья в верхней части освещены лучами, значит, солнце с противоположной стороны.

Столетников густо покраснел, но тотчас же рассмеялся.

— Ну теперь верите, что я не умею рисовать?

— Нет! — серьезно возразила Верочка и огляделась. В комнате было чисто, постель аккуратно заправлена, на столе лежали раскрытые книга и тетрадь.

— Как чувствуете себя? Почему режим не соблюдаете?

— Спасибо, Вера Михайловна, лучше. Голова почти не болит, а вот… — и он в припадке кашля оборвал речь.

Откашлявшись, виновато улыбнулся. Верочка посчитала у него пульс, выслушала легкие, сердце.

— Температуру мерили?

— Утром тридцать восемь было.

— Почему не лежите? — строго спросила Верочка.

— Так ведь в комнате тепло…

— Не имеет значения, Александр Родионович. Лечение гриппа, как и любого другого заболевания, начинается с постельного режима, покоя. А вы ходите, рисуете. Нельзя! И курите поменьше. А лучше, хотя бы на время болезни, бросить. Это мои требования. Не будете выполнять, я откажусь вас лечить.

— Вы, однако, сурово относитесь к пациентам, — с улыбкой проговорил Столетников, но его черные, глубоко посаженные глаза с уважением смотрели на врача.

— Как могу, — пожала худенькими плечами Верочка и, поймав на себе внимательный взгляд замполита, торопливо попрощалась, пообещав завтра наведаться вновь.

В дверях остановилась, повернулась к Столетникову.

— Я сейчас все уберу, Вера Михайловна, и лягу, — пообещал Александр.

— Я о другом, — засмеялась Верочка. «С ним посоветоваться о больнице, что ли?» — мелькнула мысль. — Помогите мне, Александр Родионович…

Вернулась в комнату, присела у стола и подробно рассказала обо всем.

— Тут и я виноват, — сказал Столетников. — Признаться, впервые пришлось выбирать место под строительство, а требований не знал… Что делать? Да, в трест надо написать. Но этого мало, вы правы, нужно добиться немедленного прекращения строительства…

— Но как? — с отчаянием вырвалось у Верочки.

— Я сейчас оденусь, и мы вместе пойдем к директору…

— Нет-нет, вам нельзя выходить! — запротестовала Верочка. — Я сама все сделаю, — уже неуверенно закончила она, и ее большие глаза стали задумчивыми.

— Да-а… А вы поезжайте в район, Вера Михайловна, — обрадовался мысли Александр. — Обратитесь за помощью в санитарно-эпидемиологическую станцию. Они же будут принимать здание!

— Звонила туда, — огорченно вздохнула Верочка. — Главврача нет, в отпуске, а фельдшер ничего не знает.

— Так пойдите в райисполком, в райком партии!

Прощаясь, Верочка, крепко пожала Столетникову руку. Оставшись один, Александр скользнул безразличным взглядом по мольберту и подошел к окну. По стеклам барабанил дождь.

«Она же вымокнет, — спохватился он, — зачем я ее отпустил?»

Прижавшись лбом к стеклу, он увидел, как Верочка бежала по дощатому тротуару, прикрывая голову сумочкой.

«Хорошая девушка, — подумал он. — А где-то теперь Надя? — и тяжело вздохнул. — Писал — не отвечает. Может, вышла замуж? — кольнуло предположение. — Или не вернулась еще из эвакуации. А Верочка чем-то напоминает Надюшу. Такая же белокурая, только у Наденьки косы».

27

Костиков медленно отворил дверь и, комкая в руках мокрую кепку, остановился у порога. Было в его фигуре, коренастой и широкоплечей, что-то детское, обиженное.

— Бо-оже мой! — испуганно воскликнула жена, глядя из-под очков. — Да ты никак пьяный? Гляди, как вывозился-то!