Тайга – мой дом - [24]

Смотрел охотник на богатыря, смотрел, а потом говорит:

— Однако, много лет прожил я на свете, но такой силы и ловкости не видывал. Спасибо тебе, таежный богатырь. Ответь мне на один вопрос, и я отдаю тебе дочь.

— Спрашивай, охотник.

— Скажи, кто на свете сильнее тебя?

— Таежный владыка Тангара наделил немалой силой медведя, только он для меня, как котенок. Крепки скалы, но рушатся от моего удара. Нет в тайге никого сильнее меня.

— Спасибо тебе за ответ. Но теперь, однако, ступай своей дорогой. Когда узнаешь, кто сильнее тебя, тогда и приходи.

Много-много прошло зим. Дочь охотника вышла замуж. Ее дети выросли, охотниками стали.

И вот однажды на стойбище пришел человек, весь белый, как земля зимой. Это был тот богатырь. Поклонился он старому охотнику и говорит:

— Много лет я ходил по земле, пробовал свою силушку. Всех побеждал. А вот старость не мог победить. Старость — сильнее меня.

Авдо замолчала. А вокруг сгустилась ночь. Хмуро стоял лес. В наступившей тишине еще печальнее стали крики гусей.

— Однако, я приду к вам на зимовье, — будто для себя сказала Авдо. — Поживу маленько, на душе легче будет.

— Спасибо тебе, Авдо.

Мы поужинали. Землю окутала ночная прохлада. Я лежу у костра на ветках. Авдо убрала посуду и шьет из пыжика безрукавку, она без работы минуты пробыть не может. Я прислушиваюсь к тайге.

— Говорят, к нам большую дорогу ведут. Правда это? — спросила Авдо.

— Ведут, от Байкала к Амуру. Города в тайге построят. Уголь, медь, железную руду добывать будут.

— Совсем охотников кончат, — вздохнула Авдо.

— Это почему?

— Парни в город уйдут. Там лучше жить.

— А тайгу не жалеешь?

— Добрый хозяин зачем тайгу губить будет. Дорогу в долинах проложат, горы охотникам оставят.

— Я перед отъездом с одним писателем разговаривал. Возмущается он, что люди тайгу потревожили. Говорит, что природа создала здесь рай. И люди веками живут в лесу как у Христа за пазухой. Не надо здесь ничего строить, пусть останется все так, как сотворил бог.

Авдо покосилась на меня, точно проверяя, серьезно ли я говорю.

— Совсем темный твой писатель, тайги не видал, жизни не знает. Мы, тунгусы, чуть не все померли. Я маленькая была. Когда звезда на землю упала, болезнь в лес пришла. В нашем роде только половина людей осталась. Соседний род совсем вымер.

Людская болезнь прошла. Потом на пятую весну олени заболели. Все пропали. Люди кору ели, шкуры варили. Шибко худо было.

Пошто так писатель говорит? Пусть приедет, поживет один в тайге, потом нам всем про рай скажет.

Признаться, я не ожидал от Авдо такого поворота мысли. И был рад, что она верит в разум человеческий.

Глава 2

Утром плывем смотреть переметы. Авдо сидит на носу лодки и с опаской посматривает на волны. Вода у нее вызывает страх, видимо, потому, что Авдо не умеет плавать, а еще и потому, что подводный мир для нее — тайна.

Причаливаем к косе. Авдо выбирает перемет, а я пошел за живцами, которые стояли под кустом в ведре.

— Бойё! — не своим голосом кричит Авдо. Оглядываюсь. Авдо в ужасе пятится от воды. Что случилось?!

Подбегаю.

— Однако, сам водяной попался, — со страхом говорит Авдо. — Не будет удачи нам.

В воде что-то сереет.

— В перьях весь, — говорит Авдо. — А разве в перьях рыба ходит?

— Давай посмотрим твоего водяного. Интересно. Ни разу не видел.

Тяну перемет. Крохаль. Ночью кормился, заглотил живца с крючком и задохнулся.

— О леший, — ругается Авдо. — Напугал старуху до смерти.

— А я один раз амаку поймала.

— Медведя? На перемет? В воде?

Авдо смотрит на меня, серьезно я спрашиваю или нет. Потом улыбается.

— Когда ты видел, чтобы амака в воде жил? Совсем испортил свои мозги в городе. Глупые вопросы стал задавать.

Война шла. Село Чайку знаешь? Там эвенкийский колхоз. Я пастухом работала. Весна пришла. Важенки-матки телиться стали. Повадился к нам амака. Придет ночью, задавит теленка, зароет в землю и уйдет. Назавтра другого задавит.

— Зачем зарывал он их? Ел бы.

— Амака свежее мясо не ест. Ему с душком надо. Пять телят задавил. Что делать? Мужиков на стойбище нет, а бабы боятся зверя: сидят в чумах заклинания шепчут. Мне самой страшно. Но надо что-то делать, погубит амака все стадо.

Набралась смелости. Взяла ружье, на дереве засаду сделала. Три ночи сидела, амаку караулила. Не пришел. Про себя думаю: «Шибко он умный, почуял опасность. Теперь ходить не будет».

На четвертую ночь не пошла его караулить. А амака опять пришел. Два теленка задавил. Шибко я рассердилась. Решила проучить его. Сделала из ремня петлю, поставила на тропе и привязала к чурке.

Утром пошла смотреть. Нету ни петли, ни чурки. Куда девались? Рядом гора была. Смотрю, амака по косогору идет, петля на шее, на другом конце чурка. Чурка тащится за амакой, за деревья задевает. Мне шибко смешно стало. Большой амака, а совсем глупый. Перегрыз бы ремень, да не сообразит. Чурка зацепилась за корень. Амака подергал. Потом подошел к чурке и давай ее бить, а сам хнычет, как ребенок; надоела ему за ночь чурка.

Потом взял в лапы чурку и пошел на задних лапах. Мне хоть страшно, но интересно, куда он чурку понес. Недалеко скала была. Пришел амака к обрыву, заглянул вниз и бросил чурку. А ремень-то у него на шее. Сдернула чурка амаку с обрыва. С перепугу он так ревел — ветки вздрагивали.