Тайфун над пограничной заставой - [3]

— Службу нести можете? — спросил начальник заставы.

— Так точно!

— Приказываю выступить на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик. Вид наряда — дозор. Маршрут движения — от заставы по береговой отмели на левый фланг до охотничьей избушки. По пути осмотреть ущелье Узкое и пещеры возле него с целью возможного обнаружения нарушителей границы. Срок службы — до двадцати четырех часов. Вопросы есть?

Все это старший лейтенант сказал с привычными интонациями в голосе и в привычном темпе, как говорил и вчера, и неделю, и год тому назад. Так же привычно выслушали приказ два отправляющихся в наряд пограничника, которые тоже давно выучили наизусть все, что им говорили в подобных случаях. Все это каждый раз повторялось из слов в слово, сопровождалось определенным ритуалом, но именно это как раз и придавало, казалось бы, обычным, заученным словам особое значение, торжественность, составляло то, что отличало «гражданку» от службы военной, пограничной.

Лишь в поздние сумерки старший лейтенант покончил с неотложными делами и пошел к себе — спать. Он еще не успел закрыть дверь канцелярии, как послышалась знакомая музыка: это Невиномысский включил свою «Спидолу». Бочкарев хотел было вернуться — навести порядок, но раздумал и махнул рукой: пусть забавляется младший лейтенант.

Дом, рассчитанный на три семьи — начальника, заместителя и старшины, стоял рядом с заставой, меж кривых и узловатых берез, которые здесь называли каменными. Квартира Бочкарева, обставленная казенной мебелью, чистая и прибранная, выглядела тем не менее нежилой, сам хозяин занимал по сути дела только одну комнату, остальные две пустовали в долгом ожидании семьи, которая так и не сложилась.

Да, не сложилась...

Он мысленно перенесся в Орел и с какой-то удивительной ясностью увидел перед собой педагогический институт — покрашенное охрой большое здание с колоннами, длинный коридор и там, среди толпы студенток, одну, ставшую два года назад его женой. Три месяца отпуска, которые он провел тогда в Орле, были их тремя медовыми месяцами — с купаньями в Оке, поездками в Спасское-Лутовиново «к Тургеневу», лесами возле Мценска, танцами в парке... А потом все вдруг пошло вверх тормашками Тоня передумала бросать институт и ехать куда-то к черту на кулички за своим мужем. Он кровно обиделся, хотя и понимал, что она права по-своему, рассорился с ней и уехал. Там, на Курилах, не выдержал и написал первый. Она ответила. Он написал еще. В этом году, точнее, два месяца назад, Бочкарев получил известие, что она благополучно сдала государственные экзамены...

...Движок уже тарахтел. Лампочка горела тускло, с неполным накалом, но Бочкарев давно привык к этому и не замечал. Наконец-то он снял свои пудовые сапоги, разделся и с наслаждением вытянулся на постели, прислушиваясь к тому, как постепенно перестают гудеть натруженные за долгий день ноги. Книгу он взял с тумбочки машинально, так же машинально открыл ее в нужном месте, но не надолго: через минуту-другую она выпала из рук.

Начальнику заставы снился родной дом в маленьком городке неподалеку от Орла, мать, которую он не видел два года, и старый цветущий яблоневый сад, на который неожиданно надвинулась сильная майская гроза. Как полагается, сверкали молнии, и в потемневшем, затянутом тучами небе долго громыхал гром, разбудивший Бочкарева. Старший лейтенант открыл глаза и привычно, на ощупь поднял телефонную трубку.

— Слушаю...

— Товарищ старший лейтенант, — раздался встревоженный голос дежурного по заставе, — в районе Серых скал трое неизвестных на берегу. Заливает их приливом...

— Понятно... Поднимите заставу «в ружье».

Бочкарев посмотрел на часы — было начало второго ночи. «Вот тебе и поспал», — сказал он сам себе, хмыкая. В этом хмыканье, однако не чувствовалось обиды на дежурного или на свою долю. За годы службы на границе он давно привык к подобным случаям и теперь, торопливо, по-солдатски одеваясь, думал о том, кем могут оказаться те трое на затапливаемом океанским приливом клочке земли. Он мысленно представил себе Серые скалы километрах в десяти от заставы — узкую полоску берега с черным песком, каменный уступ у самой воды, нависшие над ним скалы и поднимающийся, как на дрожжах, набухающий океан... Если знать место, можно, правда, с риском для жизни, подняться по расщелине метров на пять вверх и укрыться в крохотной, не заметной с уступа пещере... И кто там? «Непрошенные гости»? Едва ли, хотя и это не исключено. Морские пограничники недавно засекли чужую подводную лодку, которая шла вдоль кромки наших территориальных вод. А может быть, просто любители приключений, неудачливые туристы, приехавшие с запада в эти нехоженые края?..

За дверью Бочкарева охватил мрак и холод непогожей сентябрьской ночи. Внизу гулко шумел океан и бухал волнами в берег. Качалась от ветра почти не дававшая света лампочка на столбе.

«Кажется, синоптики на сей раз оказались на высоте», — Бочкарев вспомнил о сводке погоды.

Застава уже заканчивала строиться. Слышались топот ног, бряцание автоматов, приглушенные голоса, но пока Бочкарев дошел до казармы, все смолкло.