Таящийся ужас 2 - [24]

Повсюду бродит масса болезней, просто они общеизвестны и их воспринимают как должное, тогда как мой недуг остается уникальным и потому кажется намного более ужасным, чем он есть на самом деле. Во всяком случае, моя болезнь не столь страшна, как, скажем, рак, проказа или полная слепота. Пожалуй, лишь собственное тщеславие заставило меня относиться к ней с повышенным вниманием, а потому я очень рад, что смог отбросить подобные мысли и начать относиться к ней так, как она этого заслуживает. Если это испытание было ниспослано свыше, чтобы испытать меня, то уж тем более нельзя ударить лицом в грязь. Я сейчас счастлив как никогда, потому что впервые за все это время ощущаю ясность мыслей и отношусь к своему пороку так же спокойно и ровно, как привык относиться ко всем другим вещам. И агонию свою я воспринимаю так, словно это некая разновидность удовольствия, ну, или, по крайней мере, относительного счастья. Я научился сосуществовать со своей болезнью точно так же, как привык мириться с жестокостью общества или с дефицитом интеллекта Элен.

Я в очередной раз перечитал все, что написал о событиях той ночи. Все объективно и точно и, надеюсь, помогло мне лучше познать самого себя. При этом я обратил внимание на одно обстоятельство, которое совсем недавно встревожило бы меня, а сейчас лишь позволяет, лучше понять и узнать… В описании того, что произошло, я постоянно упоминал самого себя, называл себя самим собой, а не тем существом, в которое преображаюсь. Понятно, что слова эти были лишь средством защиты, и я использовал их только из боязни посмотреть правде в глаза.

На самом же деле оно и я — единое целое. Мы представляем собой одно естество, пусть с отличиями и нюансами, но в принципе — одно и то же. Теперь я могу откровенно признать этот факт, что, естественно, не может не свидетельствовать о высокой организации моего мышления. Вот только не знаю, мой почерк изменился потому, что я так напряженно пытался припомнить все подробности своего превращения, или потому, что теперь мне так удобнее и легче писать? Впрочем, какова бы ни была причина, я лично считаю это добрым знаком, хорошим симптомом, который свидетельствует о моей искренности и полной раскованности. В конце концов, это была необычная ночь… экстраординарная… и поистине странно, что запомнил я ее как-то по-особому, не так, как те ужасные ночи, которые провел в камере. Надо будет подождать и посмотреть, как все пройдет в этом месяце, когда я снова спущусь к себе в подвал. И дневник обязательно возьму с собой — времени у меня будет достаточно. Оставаться снаружи слишком рискованно, хватит уже всяких несчастных случаев. Но… я почти уверен, что в данном конкретном случае все сложилось как нельзя лучше.

Возможно, кому-то это покажется бессердечным, но ведь именно такими обычно представляются многие верные мысли. Так вот, только задумайтесь, скольких молодых людей могла бы обесчестить эта женщина, скольких она бы ввергла в пучину греха, порока и разврата… Что ж, пожалуй, я спас немало человеческих жизней. А уж ей-то, понятное дело, самое лучшее было умереть. Зачем таким существам вообще жить? Такая молодая, а уже успела погрязнуть в скверне, и никогда в своем падении не смогла бы обрести счастья…

Надо же, как только мне в голову могли прийти мысли о самоубийстве на следующий день после случившегося?! Как это эмоционально, как непохоже на меня. Зато сейчас со мной полный порядок, и за последние две недели я чувствую себя гораздо лучше, чем раньше. Трудно найти этому объяснение; я словно обрел нечто… как будто внезапно достиг, добился чего-то такого, к чему, сам того не подозревая, давно стремился. А в сущности ничего не изменилось. Во всяком случае, я ничего не замечаю. Это должно было быть нечто неуловимое, словно я устранил из своего сознания тревогу, о существовании которой даже не подозревал. Наверное, шок от событий прошлой ночи взорвал некую преграду, существовавшую в моем мозгу. Определенно, это как-то взаимосвязано. Я не в состоянии пока до конца разобраться в собственных мыслях и эмоциях, но какая-то связь явно существует. Не скажу, чтобы это было новое ощущение, просто я достиг следующей стадии удовлетворения. Помню, что испытывал нечто подобное в дни далекой юности. Чем-то это похоже на те чувства, которые я пережил, когда разбил свою любимую игрушку; очень близко к моим переживаниям, когда я пристукнул того злобного пса, что напал на меня. Действительно любопытный феномен. Как странно, что три совершенно разных события способны вызвать такие схожие чувства. Мне лично это представляется весьма интересным…

28 июля

Вот и приближается мой день. Я совершенно спокоен, нахожусь в прекрасной физической форме, сознание мое ясно, я веду праведную жизнь и, раз уж мне предстоит пострадать еще одну ночь, едва ли стоит роптать и жаловаться. Правда, очень досадно, что жена ведет себя так странно. Весь этот месяц мне казалось, что она как бы отстранилась от меня. Как знать, возможно, Элен все же поверила некоторым из тех лживых публикаций в газетах и теперь сердится на меня, хотя прямо она мне об этом ничего не сказала — ни слова. Теперь об этом пишут уже не на первых полосах газет — поступили новые скандальные истории, другая ложь, — хотя каждый день помещают небольшие заметки о ходе расследования. Всякий раз повторяют, что арест близок, но я только посмеиваюсь. Надеюсь, что они не арестуют невиновного человека, а с другой стороны, если подобное и случится, то это наверняка будет действительно настоящий извращенец, повинный в гораздо более мерзких преступлениях, чем мое, так что особенно беспокоиться на этот счет не стоит. И наказание за чужой грех не покажется ему несправедливым, коль скоро сама жертва небезгрешна. Что же до меня… и человека, который убил, библиотекаршу… то тут я не чувствую за собой никакой вины.