Таун Даун - [35]

* * *

Брюбль пропал! После переписки с Путиным решил взять паузу. Ушел в монастырь в Новой Шотландии, обдумывать планы государственного переворота и гонять лысого под одеялом с мыслями о кубинках и украинках. А может, испугался… С такого станется! Мне не до него. В Монреале потеплело, и город покрылся матрацами с ползущими по ним клопами. Многочисленные, как иммигранты. Клопы и иммигранты – две самые большие диаспоры Монреаля. И чтобы избавиться от одной, город прибегает к услугам второй. Все грузчики – приезжие. Мы нужны Монреалю разгребать его говно. Приезжие – как аборт. Их никто не хочет, но без них в некоторых обстоятельствах не обойтись. Квебек стремительно стареет. Народ бежит в теплые края. И правильно делает! Какой же человек в здравом уме станет жить в месте, где зима длится полгода и яйца на морозе звенят, как серебряные колокольчики. А в прошлом году зима побила рекорд. Длилась 14 месяцев! Да-да, на 2 месяца дольше года! Задумаешься! Поэтому, как только теплеет, правительство Квебека издает два указа: об откапывании из сугробов насмерть замерзших иммигрантов с последующей отправкой тел на северные территории, подкармливать чаек… и о наборе… о новых квотах! Новые места для приезжих со всего мира! Иммигрантов заманивают в Квебек так же, как вербовщики короля Пруссии – в армию старого Фрица. Приезжай! Тебя ждут генеральские погоны. Маршальский жезл. Богатства, наконец! О палках и ранениях умолчим… Вот идиоты и едут. Включая меня! Те, кому не посчастливилось уже приехать, по весне меняют квартиру. Меняют мебель. Причина, конечно, не богатство и желание приобрести новый диван. Старую мебель облюбовали клопы. Они тут везде! Матрацы шевелятся. Шкафы сами ходят из-за клоповьих и тараканьих ножек. Телевизоры обращаются в труху из-за жучков-древоточцев, мутировавших в кинескопоточцев. В Северной Америке… Канаде… всем нужно ассимилироваться, интегрироваться. Даже паразитам! Колорадские жуки здесь меняют окрас на бело-синий, черные полоски меняются на красные кленовые листочки и белые лилии. Попугаи начинают болтать по-французски. Но и английский не забывают. Берут уроки в университете McGill. Крысы толерантно относятся к мышам. Львы пасутся на одном лугу с оленями. Дальнейшее можно прочитать в «Гид Квебека: как выжить и интегрироваться. Пособие для иммигрантов». Виталик, мой напарник, как раз подтирается таким, когда мы с другим Виталиком, Солнцеедом, несем комод. Виталики – антагонисты. Виталик первый все время жрет и срет. Подтирается всем, что бог на руку пошлет. Прямо юный Пантагрюэль! Поймает котенка – и котенком по сраке пройдется. Виталик как-то раз даже умудрился на подтирку картину пустить! Прямо вот так и сделал: дождался, пока хозяева из квартиры выйдут, вытащил холст из рамы, помял и подтерся. Потом опять холст натянул. Творец! Все равно, объяснил, современное искусство такое, он читал в какой-то газете… кажись, «Экспресс-газета»: как будто дерьмом руку помазали, а потом по холсту похлопали. И ведь прав оказался, стервец! Клиент ничего не заметил, совсем ничего… Кстати, о руках. Их, как я уже говорил, Виталик не моет, брезгует. Ведь известно отлично, какие нечистоплотные свиньи все эти «кваки»… Потомки ссыльных и проституток! Бабы уборкой не занимаются. В чем-то он прав. Ничего грязнее квартир квебекцев я не видал. Ну разве что индусы. Но те – вне конкуренции! Грязный, как индус, как говорят свиньи. Вернемся к квебекцам. В их квартире мы тащим с Виталиком-Солнцеедом комод, пока из туалета раздается протяжное мычание. Будто бурлаки баржу тянут! Стоны Виталика-сруна… В этом он – чемпион! Как-то умудрился обгадить четыре туалета в четырех квартирах. Это была перевозка на длинную дистанцию, клиент заезжал по трем адресам. Несмотря на свое постоянство в деле посещения унитазов в каждой квартире, где мы бываем, – кажется, он обосрал весь Монреаль, – Виталик не худеет. Упитанный, прилизанный, шустрый, как проводник поезда «Кишинев – Москва». Да он проводником и был! Химичил там, сям… Все что угодно, только бы не работать! Как у молдаван принято – палец о палец не ударить. И много слов о своем трудолюбии. Как пчелы! Но пчелы хотя бы медом срут, чего о Виталике не скажешь. Увы. Но хватит о нем, с ним у нас еще впереди целая «Одиссея», и где-то там, на страницах ее, Виталика пожрала Харибда, а пока… Пока я в «Илиаде». Моя Троя пылает! Ахилл погиб, когда сорвался с балкона с диваном в тонну весом. Гектора раздавил холодильник. Парис заработал грыжу при переноске сейфов и отсиживается дома. Кассандра плачет, потому что руки ей залепили скотчем, а голову – пыльным защитным одеялом. Мой конь с утра сломался, потому что пробег его уже 400 тысяч километров, и тормоза не работают, и выезжали с заблокированной парковки мы три часа. За них не заплатят. Троя же в огне! И вот, пока в захваченном Илионе на покоренном толчке покряхтывает захватчик, мы с Солнцеедом влачим на улицу шкаф окровавленным Ахиллом. Полки, конечно, забиты всякой всячиной. Клиенты страх как боятся переплатить за бесполезную, как им кажется, беготню грузчиков. Осла нужно нагрузить! Все вещи – и всегда – с сюрпризом. В шкафах и комодах – секция с вещами и свинцовыми слитками. В холодильнике – тонны окаменевшей жратвы. Унитазы – с кучами дерьма. В чемоданах – гири, гантели, велосипеды… беговые дорожки… Тоже встречаются! Иногда в стиральную машинку кладут книги. В посудомойке клиент как-то забыл десяток кирпичей… Как зачем? А баланс?! Конечно, все это сыпется, падает, разбивается. Осыпается славой минувших царств. Зеркальная этажерка исчезает быстрее, чем величие Римской империи в масштабах вечности. Пф, и нету. Но клиентам плевать. Солнцееду тоже. Высокий, с лошадиным лицом и короной на голове – он сам ее сплел, заверил он меня – из проволоки трех цветов. Фиолетовая, золотистая и красная. Корона открывает над аурой Солнцееда отверстие, закрывшееся из-за неправильного образа жизни, говорит он мне. Вкратце жизнь его выглядела так, объясняет он: мрак, невежество, два литра каждый день, работа инженером на заводе «Счетмаш» в Кишиневе. Потом – срыв! Ну то есть просветление. Попытки масонов, владеющих миром и Интернетом, упрятать Солнцееда в сумасшедший дом, чтобы оттуда он не смог донести до людей правду. Но и в дурдоме наш пророк не растерялся! Сплел корону, выработал собственное учение. Почище Будды! Гаутама щенком оказался против него, Виталия-Солнцееда. В чем состоит основа учения Виталия? Во-первых, нельзя есть. Ничего и никогда. Во-вторых, нельзя пить. Вода – это еда. Человек может и должен… обязан просто!.. питаться солнечной энергией. Вот, кстати, не хочу ли я попробовать? Виталик-Солнцеед отламывает лучик света, упавший в коридор вонючего дюплекса. Хрустит с аппетитом… Предлагает мне. Отказываюсь. Конечно, как и всякий другой, кого я повстречал в этом городе-обманке… на этой королевской горе… Солнцеед – обычный самозванец и лгун. Как и я! Болтая о вреде еды, он часами пропадает в кабине грузовика со щеками, набитыми, как у хомяка. Жрет тоннами финики и инжир. Постоянно пьет как верблюд. И все это – с постной рожей, с лицемерным почмокиванием, глазками-монетками. К тому же святоша старается не носить тяжестей. У него от них, видите ли, закрывается чакра. Какая и где, Солнцеед не уточняет. Часами он стоит внизу, у грузовика, на котором перевозят вещи, и смотрит на них словно бы в благоговейном ужасе. Как богомол – на самку богомола или астролог – на гороскоп с предсказанием своей неминуемой смерти. К философии, истории, культурам и почему-то педерастам Виталий Солнцеед питает трудно объяснимую ненависть. По его версии, люди начинают трахаться в задницу из-за мертвой еды. Пицца, чипсы, сладкая газировка… Вот так! Выпил «колы», стал содомитом! С артистами сложнее… По версии Солнцееда, все эти Платоны – которых он, впрочем, не читал, не до того было в психбольнице! – только вредят, делают путь к просветлению более извилистым, трудным. А всего-то и надо: не есть, сплести корону из проволоки и слушать, чего говорит он, Виталик-Солнцеед. А что он говорит? Берите, парни, вещь самую тяжелую, пока я придумаю, как нам ее в грузовик поставить. От такого просветления у кого хочешь грыжа вскочит. Но сегодня у Солнцееда – не самый счастливый день. С Виталиком-Проводником долго волынить не получится. Тот сам – игрок на волынке еще тот. Понимая это и что придется целый день работать, а не сказки про духовное перерождение в коридорах с соплями – у него из носа вечно течет – развешивать… Солнцеед нервничает! Виталик-засранец в туалете – тоже. И, как водится, свою неприязнь сугубо производственную… техническую… маскируют они расхождением эстетическим. Еще бы! Не сказать же честно: ненавижу тебя за то, что ты не хочешь за меня работать! Вот в ход, словно в международной политике, и идут всякие грязные фокусы: Саркози, Обама, рост доллара, симпатии к республиканцам, мнения относительно закона о гражданстве в Эстонии, расхождения позиций относительно соблюдения прав национальных меньшинств в Молдавии… Все что угодно, кроме правды! Все – даже грузчики сраные – лицемерят и прикрываются многозначительной болтовней, хотя речь всегда в разговоре идет о вещах простых, как две копейки: убей или умри, съешь или будь съеденным, вкалывай или заставь делать это других. Единственный, кто работает в нашей «тройке», – я. Слишком добродушный, слишком погруженный в себя. Сначала это удивляет, после раздражает. Оба Виталика косятся на меня. От одного воняет говном, от другого – показным благочестием и фальшивым солнцем. Оба такие разные. Как два карикатурных фрица с рисунков Кукрыниксов. Толстый Ганс и тощий Фриц. Слава богу, есть и точки соприкосновения. Педерасты и международная политика, например! Пока оба Виталика с темами разделываются, я ношу коробки. Набиты – словно дрофы каменьями. До свинцовой тяжести в животе. Конечно, коробки рвутся. Клиент – дебильного вида англофон с женой-мулаткой лет 50. Негодует, роняет слюни… Он и в самом деле дебил, в медицинском смысле этого слова. Отстает в развитии. Но где-то в его пораженном мозгу сохранился маленький участок… Лоскуток! Он отвечает за математические расчеты и напряжение в электролиниях, бегущих по Квебеку от местной электростанции, как вены по телу. Поэтому дебил, который себе сраку подтереть не в состоянии, работает инженером. Целый день сидит и щелкает пультом. Цифра раз, цифра два… Огонек… Электричество бежит как миленькое. В остальном наш дебил несостоятелен. Не умеет мыть посуду, писать от руки. Даже бабу трахнуть и то не может! Об этом нам его баба и рассказывает, нисколько не смущаясь. А зачем? Мы для них, как рабы для римлян. Говорящие вещи. Часто клиент и нужду не стесняется перед тобой справить… Чего уж говорить про поговорить. Мулатка признается нам, что окрутила дебила ради денег. Сама она стояла на кассе в «Макдоналдсе», сын у нее самой тоже дебил… А вот и он! Лежит на диване, играет в компьютерные игры. Нет, так на диване и понесем, а иначе за что она нам деньги платит? Полный сервис! Это понятно… Больше всего полный сервис любят социально уязвимые слои населения, выходцы из бедноты. Одним словом – черные. Компенсируют 500 лет рабства, слышат символический звон оков Африки. Жаль лишь, я из Молдавии, и рабов у нас отродясь не было. Ну кроме нас. Иначе хоть пострадал бы за дело… Дебил-хозяин увлекает меня в подвал, показывает с таинственным видом кусок серого пенопласта с кусочками красных и синих бумажек… Какие бумажки?! О чем я?! Да это же башня Гендальфа из саги о Властелине Колец! Он большой фанат Толкиена, наш клиент. Он своими руками вырезал из пенопласта башню. И окна! Ну конечно, бумажки, но по сути-то – окна. А теперь поглядим… За окнами – фигурки гоблинов и эльфов. Он сам вылепил их из пластилина! Как я нахожу Энду, королеву эльфов? Вдул бы такой? Не путать эльфов с гвельфами. Как мне ее платье, сиськи… Он даже маленькую манду ей вылепил. В пропорции! Измерил жену – рост, вес, размеры манды, разделил все… Извлек квадратный корень, произвел манипуляции с кубическим уравнением. Вынул корень, спрыснул мирамистином. Баба-то у него из бывших «плечевых», на кассе стояла днем и у туалета ночью, кто знает, сколько корней в нее проросло. В общем, разделив размеры жены на размеры фигурки и сделав еще кое-какие подсчеты, он определил размеры манды фигурки королевы эльфов. Нет, манда не видна. Я что, извращенец какой-то? Он одел королеву в платье, а манда – под тканью. Все как и полагается. Все – как в жизни. Все по-настоящему. Теперь я должен идти работать. Он оказал мне большое доверие… Показал свою поделку. Он к иммигрантам относится без предрассудков. Я же иммигрант? Оно и сразу видно, по роже… Ну ладно, мне пора работать. А он тут в подвальчике, помастурбирует. В смысле, – спрашиваю. А в прямом! Подрочит, погоняет лысого, потрет шкурку, передернет затвор. Чего тут неясного? А, простите… Там история отдельная! Супруга относится к нему несколько предвзято. Короче, бьет! Берет в руки тапок и шлепает по голове. Иногда может и половником по лысине заехать. Считает его умственно неполноценным. Дебилом! Третирует! Говорила ему мама, почтенная пожилая дама, с которой он жил до своих пятидесяти семи, до того, как сошелся с Дженни, сучкой этой черножопой… После этого мама и умерла. Сожгли ее в крематории Монреаля – одном из – и пепел закопали на старом кладбище у Ботанического сада. Сейчас-то он понимает, что мамаша скончалась не просто так. Прямо сгорела! А было ей всего девяносто три. Девчонка по меркам Канады! Не обошлось тут без Дженни, без гаденыша ее великовозрастного. Восемнадцать лет, а работать не хочет! Валяется день-деньской на диване, только и делает, что дрочит да играет в компьютерные игры. Ах, совсем забыл! Кристоф – так зовут клиента-дебила – достает из штанов отросток, вялый, короткий, серый весь. Одной крайней плоти в разы больше, чем мяса. Позорище! Понимаю Джен… Так или иначе, а ему надо облегчиться. У него уже полгода секса не было! Жена дает, только когда довольна. А она никогда не довольна! В общем, он уже забыл, с чего начал. А! Ему надо подрочить, а мне надо поработать. Но раз уж у него все равно член не встает, а я внимательно слушаю, то почему бы нам не потратить время более продуктивно… с толком? Заключим сделку! Дженна, сука тупая, опротивела ему до тошноты. Хуже всего, что она спит со всеми соседями. Даже когда в город выбирается, умудряется наспех кому-нибудь в IGA