Татьянины рассказы - [2]
…Больше двух месяцев Сергей Иванович выхаживал найденную им крохотную раненую косулю. Он и сам — охотник со стажем, но знает, когда надо охотиться и на кого надо охотиться, и никогда в жизни не смог бы пустить пулю в маленькое беззащитное животное.
— Вот изверги, — шептал он, перевязывая больные ноги косуле, — как можно было стрелять в такую малышку? Ну, ничего, ничего, мы тебя вылечим.
И маленькая косуля верила этому огромному человеку, и благодарно прижималась к его ногам. Она с удовольствием пила молоко из его рук, ела хлеб, овес, сено, и вся эта пища казалась ей необыкновенно вкусной. А ножки потихоньку переставали болеть. Сначала маленькая косуля начала делать первые слабые шажки по дому, а потом уже и бегать по двору своего спасителя.
Ей так нравился этот большой человек, он был почти как ее мама, таким же заботливым и ласковым. Но маленькая косуля все же скучала по своей маме. Ей так хотелось увидеть ее и рассказать ей обо всем: о своем ранении, о неожиданном спасителе и, самое главное, о том, что не каждый человек плохой, а бывают иногда и очень хорошие добрые люди.
А Сергей Иванович словно догадывался об этих мыслях своей подопечной, и, лишь та поправилась и окрепла, выпустил ее на волю.
— До свиданья, — с улыбкой сказал он на прощание своей маленькой пациентке, — беги с Богом! Ищи свою маму.
— До свиданья, до свиданья, — глазами ответила ему маленькая косуля, взбираясь на высокий склон, — до свиданья! И спасибо тебе, добрый человек!
Прости меня, мама!
Когда мама жива, мы не задумываемся о том, что когда-нибудь ее может не стать. Не задумывался об этом и Трезор. Он просто бегал, наслаждался жизнью, шалил и иногда немного огорчал этим маму Багиру. Та подходила, благодушно трепала его зубами за холку, потом отходила в сторонку и наблюдала дальше. Она любила своего малыша и частенько думала: «А ведь красив, озорник! И в кого он такой?»
Трезор и вправду рос красавцем. Хотя породы в нем особой не наблюдалось, но он был рослым, с крепкими лапами, с крупной, хотя и наивной, мордочкой, на которой всегда весело светились его ясные, лучистые глаза.
И казалось, что жизнь была подарена щенку только для радости и удовольствия. Да и Багира была спокойной и уверенной в завтрашнем дне. Она мечтала о том, как Трезор вырастет большим смелым псом, как найдет себе добрую лохматую подружку, и как, когда-нибудь, они подарят ей, Багире, маленьких внучат, таких же шумных и веселых, как ее сынок. Она мечтала о хорошем. Мечтала, как мечтают все мамы на свете.
Разве кто-то ждет смерти? Она настигает нас неожиданно, в тот момент, когда она совершенно не нужна. Да и нужна ли она когда-нибудь, эта смерть?
…Осень пришла в наши края поздно. Долго-долго в воздухе пахло теплой свежестью, долго деревья не хотели сбрасывать ярких праздничных убранств, и оттого на душе было по-летнему светло. А в овраге, где любили гулять собаки, даже зазеленела трава. И ничто не предвещало беды. Но… она нагрянула…
…Тот одиночный выстрел прозвучал словно из ниоткуда. Багира даже не успела заметить того, кто в нее стрелял. Она просто почувствовала невыносимую боль, посмотрела в последний раз на любимого сына и… закрыла глаза. Навсегда.
— Мама, мама! — закричал Трезор. Он не совсем понял то, что произошло. Сначала он подумал, что мама с ним играет, стал весело подпрыгивать возле нее, нежно покусывать ей бок острыми зубками. Но мама не двигалась. И почему-то не открывала глаза.
— Мама! Мама! — снова закричал малыш. И вновь, и вновь скакал возле нее. Потом он подумал, что она уснула. И стал играть тише, чтобы не разбудить. А потом… потом он все понял.
Этот так сложно — осознать, принять смерть родного любимого существа. Нет таких чувств на свете, которые бы заглушили эту боль. Трезор плакал и кричал. Он то отбегал подальше и громко натужно визжал, то снова подскакивал и, рыча, пытался растормошить уже захолодевшую собаку.
— Мама, мама, мамочка, — рыдал малыш, — ну, проснись. Я больше никогда не буду баловаться… Я больше никогда не стану тебя огорчать… Встань, мама, встань!…
Он с надеждой оглядывался по сторонам, может, ну, хотя бы кто-то, спасет его маму. Но никого не было рядом. А как позвать на помощь — он не знал. И не знал, кого ему надо звать.
— Мамочка, мамочка, не уходи, не бросай меня, — но даже ветер был холодным и неласковым, даже небо глядело понуро и серо в глаза одинокому и брошенному Трезору…
…Почти месяц щенок не отходит от мертвой Багиры. И не подпускает к ней никого. Его подкармливают сердобольные жители села. Трезор благодарно берет принесенную ему пищу, но увести себя от мертвой матери не дает. Рычит, пытается укусить. А когда остается один, садится рядом, терпеливо и добросовестно бережет покой любимой мамы. И так тихо-тихо шепчет ей иногда:
— Прости меня, мама!
А счастье рождается тихо
Судьба не дает нам указаний, не учит восприятию мира и не показывает путь. Она лишь молча наблюдает и иногда подшучивает ненароком. А человек уж сам, как сумеет, движется по отведенному ему пространству, на ходу сочиняя себе жизненные правила и мерила. И все хотят быть счастливыми, и каждому в тайне видится, что заслуживает он этого немножечко больше, чем другие.
Душевнобольная женщина, совершив убийство, попадает в психиатрическую клинику на принудительное лечение. А вскоре, прямо в психушке, ее затягивает пространственный портал, и начинается путешествие по параллельным мирам. Героиня оказывается то в одном мире, то в другом, то вообще в пространственном коридоре, откуда идут входы во все миры. И в результате попадает в центр событий, где помогает представителям «черного мира» избавиться от прибравшего в их мире в свои руки власть чужака.
Основную часть сборника занимают стихи, наполненные душевными переживаниями автора. А для создания позитивного настроя добавлена пейзажная лирика и поэма по мотивам мифов Древней Греции.
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.