Татьяна Друбич - [3]
А в сущности, ей, да и мне, да и тем режиссерам, у которых она снималась, никогда не хотелось, чтобы она была как бы вот такой дипломированной актрисой. Поскольку то, чем она занимается, не имеет дела с вот этими категориями — а ну, давай-ка изобразим собачку. А теперь обезьянку, а теперь кошечку. Как у нас кошечка делает ням-ням? Как у нас кошечка молочко — тяп, тяп, тяп. И они все делают, как кошечка молочко пьет из блюдечка. И у многих на всю жизнь остается след того, что время от времени нужно изобразить кошечку, или собачку, или ягуара, или там еще какую-нибудь божью тварь. Да…
Таня движется совершенно противоположным путем. Она знает, что на экране изобразить ничего нельзя, невозможно. И весь ее путь экранного совершенства — это путь к себе самой, к своей личности, к своим духовным и душевным кондициям. К тому, что на самом деле она из себя представляет — не как некая божья тварь в ряду других божьих тварей, а как человек уникальный, единственный, неповторимый, с именем и фамилией — Таня Друбич.
Когда-то Сергей Федорович Бондарчук — абсолютно великолепный режиссер, выдающийся, потрясающий русский режиссер и совершенно потрясающий педагог и человек — так случилось, что он случайно посмотрел картину «Сто дней после детства». Она ему понравилась, и Таня ему понравилась. И он пригласил ее к себе в мастерскую учиться.
И мне позвонила мама Тани и говорит: «Сергей Александрович, мне нужно с вами очень посоветоваться. Потому что Таня учится в 9 классе. И Сергей Федорович позвонил и пригласил ее заниматься сейчас. Потом, когда она закончит школу, ее как-то официально оформят, а пока просто заниматься». И я, испытывая те же самые чувства к Сергею Федоровичу, о которых я сейчас говорил, тем не менее сказал Таниной маме: «А скажите, пожалуйста, а она вам когда-нибудь говорила, что хочет быть актрисой?» Она говорит: «Нет, никогда». «А кем она хотела быть, говорила вам?» Она говорит: «Всю жизнь говорила, что хочет быть врачом». Я говорю: «Как хорошо. Вот она пусть и будет врачом».
И Таня вскоре поступила в медицинский институт. Училась очень весело, в чудесной компании своих сверстников, сокурсников и приятелей по институту. У них даже иногда собирались такие вечеринки, на которых я был. И ее друг Лева иногда звонил мне и говорил: «Приходите, Сергей Александрович, приходите! Там соберутся самые близкие — человек триста». И я туда ходил, где собирались самые близкие человек триста. И Таня себя чувствовала в этой среде совершенно замечательно и изумительно. Она очень хорошо училась. И потом у нее были медицинские успехи. Она закончила гомеопатические курсы. Потом она очень долго занималась эндокринологией. Потом гомеопатической эндокринологией. И вообще была очень хорошим специалистом. И даже были смешные вещи. Потому что время от времени к ней на прием приходили люди. И она записывала что-то в карточку, а потом говорила: «Ну, раздевайтесь!» Человек вставал и говорил: «И штаны снимать?» Она говорит: «Да, и штаны снимать». Он так долго на нее смотрел и говорит: «Слушайте, доктор, у меня ощущение, что я вас где-то видел». Она говорит: «Не знаю, это у вас ложное ощущение. Вы же у нас первый раз на приеме?» — «Первый раз, но я вас где-то видел». Она говорит: «Нет, нет. Снимайте спокойно, нигде вы меня не видели». И вот таким образом ее врачевательная практика продолжалась очень долго, пока она не перешла в фармацевтическую часть медицинской профессии.
Но все это было рядом и параллельно с тем, как она исключительно серьезно, сильно и по-настоящему занималась артистической профессией. Долгое время она снималась только в моих картинах, и снималась постольку, поскольку она была этим картинам необходима. Она необходима и тому энергетическому потенциалу, который в этих картинах был.
Следующая картина, в которой снялась Таня, называлась «Спасатель». Я думаю, что это ее одна из самых нежных, трогательных и очень искренних работ в кино, которая мне, например, нравится больше, чем в «Ста днях после детства». Потому что там ей удалось сказать, в том числе и мне, нечто такое, что надолго запало мне в самую дальнюю глубину сознания.
С этой картиной была смешная история. Таня тогда уже поступила в медицинский институт, и мы снимали «Спасатель» в Вышнем Волочке. И Таня приехала на съемку со своими товарищами, ребятами из медицинского института — Левой Герцогом и Сашей Блюминым. Они приехали и поселились все в гостинице Вышнего Волочка. И там она впервые познакомилась с выдающимся оператором Павлом Тимофеевичем Лебешевым.
Они с Таней продружили всю жизнь. Они были очень близки и очень нежно и трогательно относились друг к другу. И на картине «Спасатель» была сцена, которую тоже я запомнил навсегда.
В первый съемочный день всегда устраивается банкет. И мы собрались всей группой в Волочке. А тогда были времена коммунистические, социалистические, и жрать было совершенно нечего. Но Павел Тимофеевич был огромнейший, так сказать, специалист по добыванию всего из ничего. И в этот день для банкета он каким-то образом достал немыслимое количество парных кур. Павел Тимофеевич был еще великолепнейший повар, настоящий гурман. И он проследил, чтобы кур хорошо зажарили. И вот мы пришли на банкет и увидели длинный стол, а на столе одни куры. Вино «Рислинг» и водка — такой вышневолоцкий сучок. Все.
