Татаро-монголы в Азии и Европе - [185]

Так был оплакан Чингис-хан. Трижды повторенный образ крыла отлетающей птицы представляет собой одно из шаманских верований, согласно которому иногда душа улетает на крыле птицы в загробный мир. Слагались и другие песнопения и гимны, шаманский оттенок в них проступает все ярче и сильнее. С тех же времен возникает и культ Чингис-хана, который после смерти, согласно шаманским воззрениям, становится онгоном, т. е, гением-хранителем семьи и рода. И через какой-то срок превращается в гения-хранителя всего монгольского народа. При этом, по-видимому, одна из душ Чингис-хана (считается, что у человека две души) воплощается в сульдэ, т. е. знамя, которое также становится гением-хранителем. Возникает особый культ знамени-сульдэ Чингис-хана. Шаманство имело большое значение не только в создании культа Чингис-хана как гения-хранителя, сберегателя от всяческих бед и несчастий, но и в конечном счете в превращении Чингис-хана даже в народное божество. Хотя шаманство и не имело в своем распоряжении четкой церковной организации, при посредстве которой могло бы распространять свои идеи, но оно и без этого имело огромное влияние на монголов, особенно во время становления феодальных отношений, когда еще были сильны пережитки патриархально-родового уклада. Шаманы обладали недюжинной силой внушения, что не могло не иметь значения и при создании культа Чингис-хана. Процесс становления и развития культа Чингис-хана происходил еще в XIII в. довольно быстро. Уже при Хубилае он был регламентирован в законодательном порядке, судя по «Цаган тухе». В этом произведении имеются постановления о праздновании дня рождения Чингис-хана, об обрядах, совершаемых при других проявлениях его культа, устанавливается список, и довольно обширный, должностных чинов, обязанных охранять этот культ и совершать указанные обряды[2337]. Установления эти были сделаны Хубилай-ханом, но им был закреплен существовавший порядок почитания онгона и сульдэ Чингис-хана и узаконены как культ Чингиса издревле существовавшие празднества-жертвоприношения, связанные с четырьмя временами года и с особенностями кочевого скотоводства. Этих праздников четыре: весенний праздник «Сауап stirtig» («Белое стадо»), который становится поминальным днем Чингис-хана, с принесением духу его кровавых жертв (коней и баранов); летний праздник «Сауаn nауиr» («Белое озеро») является праздником кумыса обильного, как озеро, когда также совершается жертвоприношение Чингис-хану, но незначительное; осенний праздник «Sirge» совпадает с окончанием дойки кобылиц и отмечается в 12-й день последнего осеннего месяца; зимний праздник «Tasma» («ремень»), близкий по времени к осеннему, посвящен обряду пеленания Чингис-хана, что обычно происходит на третий день после рождения ребенка[2338].

Итак, старые шаманские праздники с жертвоприношениями (тайлганы) с конца XIII в. стали связываться с именем Чингис-хана и в конце концов превратились в чествование его реликвий, хранящихся в знаменитых восьми белых юртах в ордосском Эджэн-хоро. Один из летописцев так рассказывал об этих белых юртах: «С тех пор вечный прах его стал опорой для ханов и дзайсанов, стал святыней для всех, стал вечными устоями — восемью белыми юртами»[2339].

Культ Чингис-хана просуществовал более семи столетий и все еще искусственно сохраняется в КНР, где в Эджэн-хоро в 1956 г. рядом с белыми юртами был построен большой храм, куда должны были быть перенесены ханские реликвии[2340]. За 700-летнее существование шаманский дух культа Чингис-хана не претерпел больших изменений, хотя воинствующая ламаистская церковь и внесла в него некоторые особенности. По указанию маоистских властей кровавые жертвоприношения Чингис-хану продолжают совершаться в Эджэн-хоро.

Если прочитать записанные в XX в. песнопения и гимны в честь Чингис-хана, то очень легко выделить в них шаманскую основу и обнаружить лишь легкий ламаистский налет. Некоторые же гимны являются исключительно шаманскими. Вот, например, как обращаются к Чингис-хану при жертвоприношении кобылиц и баранов во время весеннего тайлгана:

Волею высокого неба рожденный,

Великий божественной славы носитель,

Государств мира покоритель,

Божественно рожденный Чингис-хан!

Потомок славного Тенгри,

Преисполненный величия и сил,

Без наставлений мудрых,

Имеющий нерушимые законы,

Славно рожденный Чингис-хан![2341]

И далее все в таком же восхваляющем тоне поется длиннейший гимн, сложившийся еще в очень давние времена. И судя по некоторым выражениям, например, «рожденный по воле верховного Неба» («degere tngri-yin jayayatu»), восходящим к XII–XIV вв., в течение нескольких веков монгольскому народу внушалась таким путем мысль о величии Чингис-хана.

Кроме шаманского культа среди монголов в XVII столетии циркулировало немало рассказов о Чингис-хане. Но в этот период, названный нами вторым, рассказы о Чингис-хане имели уже другой характер. От этих времен нам известны несколько сочинений, которые можно назвать историческими летописями. Они представляют собой своеобразный литературный жанр, в котором изложение событий истории монголов сочетается с народными преданиями, легендами и стихами. В XVII в. таких летописей было создано несколько, из них известны нам пять. Прежде чем выяснять, как освещен образ Чингис-хана в этих произведениях монгольских историков, следует сказать несколько слов о том, почему именно в этом веке были созданы летописи, почему не раньше, в XV или XVI в.?