Татаро-монголы в Азии и Европе - [110]

Первый этап — это время правления Чингис-хана, когда Монгольская империя переживала период стремительной экспансии в невиданных в истории человечества масштабах. Ее армии действовали во всех направлениях, однако главными были восточное и западное, а южное ограничивалось Си Ся. В силу ряда причин Тибет не стал тогда частью монгольской державы, и, более того, как нам кажется, еще не созрели необходимые военно-стратегические и геополитические условия для постановки такой задачи. Возможно, однако, что между двумя странами были установлены первые контакты различного характера.

Пребывание на великоханском престоле Угэдэя намечает границы второго этапа. После ликвидации тангутского государства и расширения монгольского плацдарма в Китае на территорию нынешней провинции Сычуань Тибет стал непосредственным соседом державы чингисидов, что существенным образом отразилось на его судьбе и на отношениях между обеими странами. Участились и расширились взаимные контакты, в которых важную роль играли тибетский ламаизм и служители этого культа, а также, по-видимому, военные акции монголов против Тибета. Тем не менее, как можно судить на основе анализа совокупности всех данных, и тогда Тибет не вошел еще в состав Монгольской империи.

Военное завоевание этой страны произошло на третьем этапе— в правление Мэнгу-хана. Поставив перед собой в качестве важнейшей задачи окончательное покорение Южносунской империи, монголы начали хорошо продуманную операцию по окружению Китая с запада и юга. Мы не беремся сказать, было ли завоевание Тибета изначальной частью данного плана или же соответствующее решение было принято в ходе боевых действий, остается, однако, фактом, что оно произошло именно тогда и именно в этой связи. Возможность грабежа и наживы, которая часто предопределяла милитарные акции монголов в других районах Азии, в отношении Тибета, как нам кажется, никогда не играла существенной роли.

Завершение процесса интеграции Тибета в ту часть монгольской державы, которая вскоре стала Юаньской империей, и его унификация с подчиненным Хубилаю Китаем составляли суть четвертого этапа. Существенную роль в этом процессе играли ламаистская религия и тибетские монахи, находившиеся при дворе хана-императора. Ламаизм, с одной стороны, был важным фактором стабилизации монгольской власти над Тибетом, а с другой — проводником растущего влияния тибетской культуры на монголов. В итоге он сам занял особую позицию в жизни монгольского народа. И это, пожалуй, было главным и самым прочным результатом монгольского завоевания Тибета.

Н. П. Свистунова Гибель Южносунского государства

В феврале 1234 г. монгольские и южносунские войска объединенными усилиями овладели городом Цайчжоу[1344] — последним прибежищем цзиньского двора. Император Ай-цзун (1224–1234) покончил с собой, назначенный им преемник был убит взбунтовавшимися войсками, чжурчжэньское государство перестало существовать[1345].

Примерно за год до этого, в январе 1233 г., победители заключили между собой договор, согласно которому к Сунской державе за помощь монголам провиантом и войсками после разгрома Цзинь должна была отойти провинция Хэнань[1346].

Окрыленные успехом, некоторые сунские сановники считали, что теперь настал подходящий момент реализовать это соглашение. Более того, губернатор Хуайдуна (часть современной пров. Цзянсу, к северу от р. Хуайхэ) Чжао Куй выступил с предложением: помимо Хэнани вернуть также и Гуаньчжун (т. е. пров. Шэньси)[1347].

Против этих планов выступило большинство придворных, полагавших, что осуществление их приведет к столкновению с монголами и подорвет благосостояние страны, так как в разоренной многолетними военными действиями Хэнани перед армией встанут серьезные продовольственные трудности, а доставка провианта с юга тяжким бременем ляжет на плечи крестьянства и разорит казну[1348]. Однако император Ли-цзун (1225–1264) не внял благоразумным советам, и в июле 1234 г. сунские войска двинулись на север. 50 тыс. солдат инициатора похода Чжао Куя вышли из Чучжоу (пров. Аньхуй), овладели округом Сычжоу (пров. Аньхуй) и соединились в Кайфыне с 10-тысячной армией Цюань Цзы-цая, начальника области Лу-чжоу (пров. Сычуань). Здесь Чжао Куй стал настаивать на форсированном наступлении на Лоян и Тунгуань (важнейший горный проход из Северного Китая в Южный на стыке современных провинций Шаньси, Шэньси и Хэнань). Цюань Цзы-цай отклонил его требование, так как запасы продовольствия были на исходе. Тем не менее Чжао Куй отправил 28-тысячное войско, дав ему пятидневный рацион провианта.

Один из посланных отрядов под командованием Сюй Минь-цзы вошел в Лоян, другой — во главе с Ян И остановился недалеко от города. В это время монголы, отходившие на север, узнав о китайской экспедиции, повернули назад. Внезапно подойдя к Лояну, они опрокинули отряд Ян И в р. Лошуй и многие солдаты утонули. Сюй Минь-цзы вступил с монголами в сражение, перевеса не добилась ни одна сторона, но отсутствие продовольствия вынудило его отступить.

Оставшиеся в Кайфыне Чжао Куй и Цюань Цзы-цай тщетно ждали присылки провианта с юга, собрать же его на месте у них не было возможности: шел август месяц, стояла страшная засуха, во вновь отвоеванных почти обезлюдевших районах свирепствовал голод. И тут на них обрушился новый удар. Монгольские войска, приблизившись к Кайфыну, открыли плотины на Хуанхэ, воды которой хлынули в озеро Цуньцюньдянь, находившееся к северу от города, и затопили сумскую армию. Лишь немногим удалось спастись