Ташкентский роман - [34]
В пространстве ударило двенадцать, торопливо вскрывались бутылки: шипел и булькал зеленый змий; невпопад звенел хрусталь, стекло, фаянс. Вот такие чудеса, хрипло улыбнулся в пустоту Юсуф. Детки — снежинки, зайчики и мишки — взмахнули крыльями и улетели, побросав откуда-то сверху ненужные чешки. Углы чилонзарской кельи стали закругляться, на обоях проступили отпечатки ладоней, и Юсуф, так и не вызвав Деда Мороза, оказался в привычной пещере. В том самом месте, где на плече Лаги был оставлен великий невидимый след.
Протер глаза. Напротив сидел Доктор Блютнер в солидном домашнем халате со слегка замусоленным левым обшлагом — за него обычно дергал Аполло, когда просился погулять. Доктор пил кофе и брюзгливо листал скоросшиватель с надписью «Подземный мир Центральной Азии: под перекрестком культур». Юсуфу он даже обрадовался.
Звук налегающей тяжести, в темноте, обозначенной черной мужской рубашкой, она накрывает светлые, податливые островки кримплена. Черная рубашка слегка приподнялась — лишь для того, чтобы тонкие руки снизу расстегнули бесконечный лабиринт пуговиц. Под рубашкой высветлилась футболка, снимать через голову, разрывать губы, ушедшие друг в друга… а руки уже отключаются. Кримпленовое платье перелетает через новогодний стол и падает наизнанку рядом с маленькой синтетической елочкой…
Лаги горела — Артурик оставался таким же холодным и мягким, как всегда, только сильнее запотели ладони и стали совсем тибетскими сузившиеся глаза. Вот уже слетело последнее слово, сдвигались и падали последние ширмы и загородки, сжигались мосты и беззвучно лопались серые стекла…
И… и заплакал Султан. Громче, громче. Проснулась Юлдуз. Лаги шарила голой рукой в черной пустоте возле стола, пытаясь найти платье, и натыкалась только на джинсы. Левой рукой она еще ласкала отстранившегося Артурика. Наконец нащупала платье, поцарапавшись о пластмассовую хвою.
Путая слова, Юсуф спрашивал Доктора о здоровье. Как поживает дорогой Доктор?
— О… И сам не поживает, и другим не дает. — Доктор приблизил к тонким губам дымящийся кофе. — Ругает Индоарийское общество, швырнул на днях в невинную собаку труд целого коллектива. — Помахал скоросшивателем. — Уважаемого!
— И как Общество?
— Общество пока ничего, потому что не в курсе. Новый год у них, елки для сотрудников, инсценировка «Also sprach Zarathustra»[16], поклонение волхвов, потом подарки, хлопушки. После Нового года вспомнят про подземный проект, побегут к нам, а у Доктора — обострение, вся планета его раздражает, и «индоарийцы» — особенно.
— Обострение… болезни?
— Scabies Fausti, — засмеялся Доктор. — Чесотки Фауста.
Юсуф не понял.
Лаги ушла, где-то зажегся свет, ребенок замолчал. Потом разговаривала с какой-то девочкой («Сколько детей в этом доме», — думал Артурик, с трудом натягивая трусы). Вернулась, неуклюже повозилась с посудой на столе и ушла с тарелкой, полной еды. В комнату вошел кот, подошел к кушетке с Артуриком и поточил об нее когти.
Наконец вернулась Лаги — от нее пахло молоком и пеленками. Попыталась обнять Артурика — тот лежал неподвижно. «У тебя есть кофе?» — поинтересовался он и сел на кушетке.
Лаги поднялась с колен, зажгла свечу и убежала на кухню искать остатки рафаэлевского кофе. Свеча горела рядом с тарелкой с мантами и каким-то луковым салатом — Артурик поморщился. Встал, натянул джинсы. Поискал выключатель, зажег свет — в дверях осветилась Лаги с облупленным чайником и жестянкой с кофе. Артурик взял у нее банку, поднес к лицу и, встряхнув, понюхал содержимое. «Кофе для бэдных», — вернул банку Лаги. Лаги тупо рассматривала меленькую вытатуированную кошку на правом плече ночного гостя. Они стояли, полуголые и отчужденные, поливаемые электричеством.
Артурик спохватился: он, оказывается, принес фотик. Пауза. «Разденься, пожалуйста, и во-от сюда, к елочке — новогоднее ню, жалко, елка неживая… Ну что ты стоишь?»
«Ты… только за этим приходил?» — спросила Лаги. И постаралась улыбнуться.
Потом они вышли во двор покурить. На Лаги — старый больничного вида халат; шея, перехваченная ниткой мелкого жемчуга, открыта; волосы наскоро заплетены в две косы. Артурик в джинсах; на голые плечи наброшен чапан. В прорези чапана виднелся бледный торс, доверчиво выпяченный детский пупок, чуть ниже — каштановая волосяная дорожка, торопливо убегающая куда-то в джинсы.
— Можно один вопрос? — сказал Артурик.
Лаги молчала, неаккуратно стряхивала пепел.
— Вопрос о… твоих родителях.
Лаги внимательно посмотрела на него. Кивнула:
— Да, сколько хочешь вопросов, вся ночь наша: ты будешь спрашивать, я… отвечать. Только можно я вначале спрошу, единственный вопрос вначале? — И не дожидаясь согласия: — Что это?..
Вначале Артурик решил, что это и есть вопрос, нелепый вопрос-истерика. Но тут же заметил, что Лаги смотрит куда-то вверх, во тьму.
По винограднику кто-то шел — по самым верхним лозам. На Лаги упало несколько сухих листьев и ошметков коры. Привидение остановилось, высокое, в плаще, голые когтистые ступни едва касаются ветвей.
Лаги крепко зажмурилась и прошептала: «Уходи».
Гость молчал — печальная улыбка мешала ему говорить. Потом пробормотал что-то невнятное про пещеры — и ушел, исчез. Тяжелые крылья захлопали в другом конце двора и тут же потонули в собачьем лае.
Две обычные женщины Плюша и Натали живут по соседству в обычной типовой пятиэтажке на краю поля, где в конце тридцатых были расстреляны поляки. Среди расстрелянных, как считают, был православный священник Фома Голембовский, поляк, принявший православие, которого собираются канонизировать. Плюша, работая в городском музее репрессий, занимается его рукописями. Эти рукописи, особенно написанное отцом Фомой в начале тридцатых «Детское Евангелие» (в котором действуют только дети), составляют как бы второй «слой» романа. Чего в этом романе больше — фантазии или истории, — каждый решит сам.
Новый роман известного прозаика и поэта Евгения Абдуллаева, пишущего под псевдонимом Сухбат Афлатуни, охватывает огромный период в истории России: от середины 19-го века до наших дней – и рассказывает историю семьи Триярских, родоначальник которой, молодой архитектор прогрессивных взглядов, Николай, был близок к революционному кружку Петрашевского и тайному обществу «волхвов», но подвергся гонениям со стороны правящего императора. Николая сослали в Киргизию, где он по-настоящему столкнулся с «народом», ради которого затевал переворот, но «народа» совсем не знал.
Философская и смешная, грустная и вместе с тем наполняющая душу трепетным предчувствием чуда, повесть-притча ташкентского писателя Сухбата Афлатуни опубликована в журнале «Октябрь» № 9 за 2006 год и поставлена на сцене театра Марка Вайля «Ильхом». В затерянное во времени и пространстве, выжженное солнцем село приходит новый учитель. Его появление нарушает размеренную жизнь людей, и как-то больнее проходят повседневные проверки на человечность. Больше всего здесь чувствуется нехватка воды. Она заменяет деньги в этом богом забытом углу и будто служит нравственным мерилом жителей.
Поэзия Грузии и Армении также самобытна, как характер этих древних народов Кавказа.Мы представляем поэтов разных поколений: Ованеса ГРИГОРЯНА и Геворга ГИЛАНЦА из Армении и Отиа ИОСЕЛИАНИ из Грузии. Каждый из них вышел к читателю со своей темой и своим видением Мира и Человека.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман охватывает четвертьвековой (1990-2015) формат бытия репатрианта из России на святой обетованной земле и прослеживает тернистый путь его интеграции в израильское общество.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.