Нет, в этих маленьких деревянных щепочках крылось что-то таинственное. Недаром одной царапиной они причиняли смерть! Тарзан обязательно должен был выяснить, в чем тут дело.
И когда на следующий день Кулонга опять покинул поселок, чтобы отправиться в кишащие дичью джунгли, на дереве его уже поджидал Тарзан.
Кулонга охотился долго, но на этот раз удача отвернулась от него, и наконец он решил заночевать в лесу. Забившись в самые густые и непроходимые колючие кусты, он уснул, а после пробуждения увидел, что его копье, лук и стрелы бесследно исчезли.
Черного воина охватил панический страх. Он был безоружен! Правда, у него оставался еще нож, но теперь негр и не помышлял об охоте. Его единственным желанием было как можно скорее добраться до селения Мбонги.
Быстрой рысью Кулонга пустился по тропе, ведущей к родному поселку.
А на расстоянии нескольких ярдов от него, перепрыгивая с ветки на ветку, бесшумно несся мститель за убитую Калу.
Лук и стрелы Кулонги теперь покоились на вершине гигантского дерева, крепко-накрепко привязанные к развилке. У подножия этого дерева Тарзан срезал острым ножом полоску коры со ствола, а повыше надломил ветку. Такими отметками он всегда обозначал места, где оставлял какие-либо запасы.
Кулонга продолжал путешествие, больше похожее на бегство, а Тарзан направлял свой полет по ветвям все ниже и ниже, пока наконец не оказался почти над головой чернокожего. Теперь он держал наготове сложенную кольцами веревку.
И вот лес кончился, впереди показались возделанные поля.
Надо было действовать быстро, иначе добыча могла ускользнуть!
И едва Кулонга радостно крикнул, приветствуя спасение, тонкие извилистые круги веревки полетели на него с нижней ветки могучего дерева у самой окраины полей Мбонги. Сын вождя больше не издал ни звука — прочная петля сдавила ему шею, не позволив издать вопль испуга.
Тарзан, обезьяний приемыш, быстро выбирая веревку, тянул отчаянно упиравшегося чернокожего, как когда-то тянул львицу Сабор. Кулонга оказался куда слабее львицы.
Тарзан легко втащил свою извивающуюся хрипящую жертву под густой полог листвы и всадил охотничий нож в самое сердце негра. Кала была отомщена.
Дикий торжествующий рев заставил задрожать всех обитателей поселка, и далеко в джунглях на этот пронзительный крик откликнулись обезьяны племени Керчака.
Утолив терзавшую его жажду мести, Тарзан тщательно осмотрел труп чернокожего, висящий перед ним в развилке дерева на высоте десяти футов над землей.
Прежде всего его внимание привлек нож — Тарзан немедленно забрал его себе. Медный обруч тоже понравился ему, и он надел его на ногу. Затем он рассмотрел татуировку на груди и на лбу дикаря, полюбовался на его остро отточенные зубы, осмотрел и забрал головной убор из перьев. После чего Тарзан задумался, не съесть ли ему убитую жертву?
Будь перед ним не Кулонга, а вепрь Хорта или олень Бара, приемыш Калы не колебался бы ни минуты. Но законы обезьяньего народа запрещают пожирать сородичей, и теперь Тарзан пытался решить, принадлежит ли этот чернокожий к ему подобным?
Обезьяны не едят обезьян, люди не едят людей… Тарзан долго сидел в нерешительности: разрисованный негр не был похож ни на обезьяну, ни на человека — такого, каким был он сам… И все-таки инстинкт, выработавшийся на протяжении многих поколений, уберег питомца джунглей от нарушения того правила этики цивилизованных людей, о существовании которого он не знал.
Он быстро снял петлю с тела Кулонги и сбросил труп на землю.
Удобно устроившись в высокой развилке, Тарзан в который раз рассматривал тростниковые хижины селения, за которыми тянулись возделанные поля. Он уже не раз наблюдал за странными животными, обитающими в этих логовищах.
Жизнь среди свирепых тварей леса невольно заставляла его видеть в чернокожих существах врагов; теперь, когда один из них убил его приемную мать, Тарзан ненавидел их всей душой. И его ненависть вовсе не уменьшилась со смертью Кулонги.
Человек-обезьяна отнюдь не страдал сентиментальностью и ничего не знал о братстве людей. Все не принадлежавшие к его племени были потенциальными врагами — или хищниками, или добычей. Умерщвление — вот закон дикого мира, в котором он вырос. В этом мире постоянно кто-то охотился, кто-то спасался бегством.
Но такая жизнь не сделала Тарзана ни угрюмым, ни кровожадным. Чаще всего он убивал, чтобы добыть пищу — вожделенное мясо. Или чтобы получить теплую шкуру для одежды (что, впрочем, пока ему не удалось). Или из самозащиты.
Сегодня же Тарзан впервые убил из мести — и не чувствовал по этому поводу никаких угрызений совести.
Пронаблюдав какое-то время за поселком Мбонги, он спустился на землю и стал осторожно подкрадываться к хижинам. Он двигался совершенно бесшумно, как на охоте, не желая стать мишенью для острых деревянных палочек, несущих смерть.
Наконец, преодолев открытое пространство, Тарзан добрался до большого дерева, с ветвей которого свисали плети лиан. Он вскарабкался на ветку, распростертую горизонтально над землей, притаился в густой листве и засмотрелся на диковинную жизнь внизу. Впервые он осмелился подойти к поселку чернокожих так близко!