Охотившаяся неподалеку пантера загнала оленя прямо в кусты, окружавшие танцевальную площадку горилл. Перепуганный олень запутался в колючках, но хищница не успела воспользоваться своим успехом — распаленные танцем антропоиды посыпались с ветвей деревьев, мгновенно ее в бегство.
Оленя тут же прикончили, и Керчак, похваляясь своей силой, затащил добычу на дерево и перебросил на поляну, где только что танцевало его племя. Огромные обезьяны никогда не упускали шанса полакомиться мясом, однако представлялся такой случай племени Керчака до обидного редко.
И вот теперь гориллы всей стаей ринулись на тушу, стараясь урвать по возможности больший кусок добычи.
Огромные клыки вонзались в мясо, более сильные пожирали сердце и печень, слабые вертелись около дерущейся и рычащей толпы, выжидая удобный момент, чтобы тоже подцепить лакомый кусочек.
Тарзан даже больше, чем его товарищи-обезьяны, любил мясо и испытывал в нем потребность. Плотоядный по природе, он еще ни разу в жизни, как ему казалось, не поел этого лакомства досыта. И теперь, ловкий и гибкий, возбужденный не меньше других, он пробирался между рычащих и воющих обезьян.
На боку у него висел охотничий нож, и, добравшись до туши оленя, он быстро отсек изрядный кусок. Он и не надеялся, что ему достанется такая богатая добыча — целое предплечье, высовывавшееся из-под ног могучего Керчака! Обезьяний вожак был так занят обжорством, что даже не заметил содеянного Тарзаном.
И мальчик благополучно улизнул из толпы со своей добычей.
Но среди обезьян, которые вертелись за пределами круга пирующих, был старый Тублат. Он уже успел отхватить и сожрать отличный кусок, но этого ему показалось мало, и он вернулся, чтобы пробить дорогу к новой порции мяса.
Вдруг он заметил Тарзана: мальчик выскочил из царапающейся и кусающейся кучи переплетенных тел, крепко прижимая к груди предплечье оленя.
Маленькие свиные глазки Тублата налились кровью и злобно засверкали при виде ненавистного приемыша. Нет, он не потерпит, чтобы наглому безволосому ублюдку достался такой жирный кусок!
Однако Тарзан тоже заметил своего злейшего врага и проворно прыгнул к самкам и детенышам, надеясь спрятаться среди них. Тублат гнался за ним по пятам, Калы нигде не было видно…
Убедившись, что спрятаться не удастся, Тарзан понял, что ему остается одно — бежать.
Он со всех ног помчался к ближайшим деревьям, ловко подпрыгнул, ухватился рукой за ветку и с добычей в зубах стремительно полез вверх.
Однако Тублат не пожелал отказаться от преследования.
Тарзан поднимался все выше и выше на раскачивающуюся верхушку гигантского дерева и, увидев, что его тяжеловесный враг в нерешительности остановился на более прочных ветвях десятью футами ниже, стал осыпать обезьяну язвительными насмешками.
Тублат, еще не остывший после танца Дум-Дум, впал в неистовое бешенство.
С ужасающими воплями он бросился вниз и врезался в толпу самок и детенышей. Он расшвыривал их направо и налево, отыгрываясь на более слабых созданиях за обиду, нанесенную ему Тарзаном.
С вершины дерева Тарзан видел, как самки и детеныши бросились наутек, стараясь найти безопасные места на деревьях — а затем и большие самцы тоже позорно бежали от своего обезумевшего товарища. Вскоре все обезьяны, даже Керчак, скрылись среди черных теней окрестного леса, только одна замешкавшаяся самка осталась в амфитеатре, где свирепствовал Тублат. С бешеным ревом самец кинулся на эту жертву, и Тарзан с ужасом увидел, что улепетывающая от Тублата обезьяна — никто иная, как Кала!
С быстротой падающего камня мальчик бросился вниз на помощь матери.
Кала уже достигла дерева, подпрыгнула, ухватилась за нижнюю ветку… Но тут раздался сухой громкий треск, ветка обломилась, — и самка свалилась прямо на голову подбежавшего к дереву Тублата.
Прежде чем они успели вскочить, Тарзан уже стоял на земле, и, поднявшись, громадный разъяренный самец гориллы очутился лицом к лицу с ребенком человека.
Отлично! Тублат давно ждал подобной минуты!
С торжествующим ревом обезьяна кинулась на маленького лорда Грейстока. Но его клыкам не суждено было вонзиться в обнаженное, коричневое от загара тело.
Маленькая мускулистая рука молниеносно выхватила острый охотничий нож и вонзила клинок в мощную волосатую шею. Надо признать скорее счастливым случаем, чем точным расчетом то, что нож угодил попал прямо в сонную артерию антропоида. Алая кровь брызнула мощной струей, и вскоре вслепую хватающие воздух огромные лапы в последний раз загребли землю и разжались… Тублат лежал мертвым на площадке танца Дум-Дум.
Тогда Тарзан, обезьяний приемыш, поставил ногу на шею своего врага, обратил лицо к круглой луне и испустил дикий, пронзительный победный клич своего народа. Одна за другой из своих поднебесных убежищ спускались обезьяны. Они окружили Тарзана и убитого им самца, и приемыш Калы обвел всех вызывающим взглядом.
— Я — Тарзан! — крикнул он. — Я — великий боец! Теперь все должны почитать Тарзана и его мать Калу! Среди вас нет никого, кто может сравниться со мной в отваге и силе!
И, в упор посмотрев на озадаченного Керчака, молодой лорд Грейсток ударил себя кулаком в грудь и снова испустил тот торжествующий крик, которым всегда встречают свою победу гориллы.
