За палаткой гарема на циновке свернулась калачиком Атейя. Девушка не спала, а вслушивалась в еле слышный разговор отца с дядей.
– Его нужно убрать, – сказал Ибн Яд.
– А как же вазири? Что мы скажем, если они не застанут Тарзана? К тому же они не поверят ни единому нашему слову. Что тут начнется! Они никого не пощадят! Это ужасные люди!
– О, аллах! – воскликнул Ибн Яд. – Но если они останутся в живых, мы погибли. Нужно действовать, иначе мы рискуем вернуться назад ни с чем.
– Если ты считаешь, что я опять ввяжусь в это дело, то ошибаешься, брат, – сказал Толлог. – Я уже раз наказался.
– Речь не о тебе. Кого бы подговорить? Нужен человек, который желал бы его смерти, – рассуждал вслух Ибн Яд.
– Знаю! Христианина уберет другой христианин. Он смертельно ненавидит человека-обезьяну, – с жаром выпалил Толлог.
Ибн Яд захлопал в ладоши.
– Дельная мысль, брат!
– Однако часть вины ложится на нас, – проговорил Толлог.
– Какая разница, лишь бы поскорее от него избавиться. А что если завтра прибудет Батандо с проводниками? Тогда шейх джунглей сразу поймет, что мы его провели, и нам придется худо. Нет, нужно покончить с ним нынче же ночью.
– Согласен. Но как? – спросил Толлог.
– Есть у меня один план. Слушай внимательно, брат! Ибн Яд, довольный собой, потер руки, чего не делал никогда.
– Всем известно, что Стимбол ненавидит шейха джунглей, – проговорил Ибн Яд. – Он не раз заявлял об этом во всеуслышанье.
– Значит, все-таки Стимбол?
– Он самый.
– Нужно сделать так, чтобы люди не стали говорить, что Стимбол убил его по приказу шейха, – сказал Толлог.
– А я и не собираюсь отдавать приказа. Я только намекну Стимболу, а когда это произойдет, разыграю негодование и, чтобы доказать искренность своих чувств, велю казнить убийцу. Таким образом мы избавимся от обоих неверных псов и в то же время перехитрим вазири, которые увидят, что мы скорбим по поводу гибели их хозяина ничуть не меньше, чем они сами.
– Хвала аллаху за то, что он ниспослал мне такого мудрого брата! – воодушевился Толлог.
– А теперь ступай и немедленно пришли ко мне Стимбола, – распорядился Ибн Яд. – Сам же придешь потом, после того, как я поговорю с ним, и он уйдет исполнять то, что от него требуется.
Атейя задрожала всем телом и, едва Толлог ушел, поднялась с циновки и исчезла во мраке ночи.
Разбудив Стимбола, Толлог сообщил, что его срочно вызывает к себе шейх по делу чрезвычайной важности. Американец бесшумно выскользнул из палатки.
– Садись, христианин, – сказал Ибн Яд при виде Стимбола.
– Какого дьявола тебе от меня надо в столь поздний час?
– У меня был разговор с Тарзаном из племени обезьян, – проговорил Ибн Яд, – и поскольку ты мне друг, а он – нет, то я послал за тобой, чтобы сообщить о его намерении относительно тебя. Он спутал все мои планы и требует, чтобы я убирался домой, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что он собирается сделать с тобой.
– Что он, черт побери, задумал? – заволновался Стимбол. – Никакого от него покоя.
– Он утверждает, что ты убил своего товарища Блейка, – пояснил шейх, – а потому завтра он убьет тебя.
– Что?! Убьет? – воскликнул Стимбол. – Но за что? Он не имеет права! Никого я не убивал!
– И тем не менее он это сделает, – твердо сказал Ибн Яд. – Он всесилен! Никто не смеет ему возражать. Завтра он убьет тебя!
– Но ты не допустишь этого, Ибн Яд! Ведь не допустишь?
Стимбола затрясло от страха. Ибн Яд развел руками.
– Что я могу? – промолвил он.
– Придумай что-нибудь! – взмолился Стимбол.
– Ничто не может ему помешать, разве только ты сам, – прошептал шейх.
– Что ты имеешь в виду?
– Он спит в соседней палатке. А у тебя имеется острый нож.
– Но я в жизни никого не убивал, – шепотом сказал Стимбол.
– Решай сам. Но если ты не убьешь его сейчас, то завтра он убьет тебя.
– О, Боже!
Стимбол схватился за голову.
– Уже поздно. Пора спать, – заявил Ибн Яд. – Я тебя предупредил. Поступай, как знаешь.
Шейх встал и направился в сторону гарема.
Дрожащий Стимбол нетвердой походкой вышел в ночь.
Поколебавшись с секунду, он крадучись двинулся к палатке, где спал Тарзан.
К той же палатке, опередив Стимбола, устремилась Атейя, решившая предупредить человека, спасшего его возлюбленного. До цели ей оставалось совсем немного, как вдруг чья-то рука зажала ей рот, а другая схватила за талию.
– Куда? – прошептал ей на ухо знакомый голос, и, не дожидаясь ответа, Толлог сам ответил за девушку: – Хочешь предупредить христианина, так как он помог твоему избраннику! Возвращайся в шатер своего отца. Если он прознает об этом, то убьет тебя. Иди!
Толлог развернул девушку и подтолкнул ее в обратном направлении.
Переведя дух, Толлог торжествующе улыбнулся и стал благодарить аллаха за то, что вовремя успел перехватить девушку, которая едва не сорвала их планы.
Но уже в следующий миг чья-то рука обхватила его сзади за шею и потащила в темноту.
Между тем Уилбер Стимбол, сжимая в кулаке нож, пробирался к палатке своей жертвы. Американца бил крупный озноб, его тело покрылось холодной, липкой испариной.
Стимбол, человек вспыльчивый, жестокий и подлый, все же не был убийцей. Все его естество бунтовало против того, что он собирался сделать. Убивать он не хотел, но, будучи загнанным в угол, сознавал неотвратимость этого шага.
